Спецназ, который не вернетсяСпецназовцу подобные разговоры были пока еще в диковинку, он хотел даже что-то возразить, но выгоревший комбез летчика выдавал давнего вояку, что позволяло иметь собственное мнение. — Ладно, нам ли здесь спорить. Пойду подниму пару, а потом доиграем. Что ж, так случалось во все времена, офицеры играют в карты, а война — в их судьбы. Вертолеты уже спали. Полковник, однако, одним словом заставил их задышать, завертеть лопасти над головами. Потом они сонно, набычившись, наверняка думая — "а почему именно нас?", стали взбираться в темное небо. Вверху оно, конечно, всегда посветлее, чем при взгляде с земли, зато и прохладнее. Это, однако, не могло послужить оправданием для возврата, и вертолетам оставалось одно — побыстрее слетать на задание и вернуться обратно, под бочок продолжающим спать собратьям. Вынюхав направление, где их ждет работа, две птицы, притушыв огни, зашумели туда. Холодный воздух и высота все же пробудили их окончательно, взбодрили, и когда подлетели к нужному квадрату,— подобрались, сжали мускулы под крылья- ми. Стеклянным носом потыркались по кустам у предгорья, выискивая людей, а они, глупые, еще и сами махнули рукой — мы здесь. Бессовестность! Но раз вы похоронная команда, то и хороните сами себя. Разбираться некогда: командир мечет "пульку", а мы хотим спать. — Вкушаешь? — Вижу. — Забегаем. Подняв для удобства хвост, воткнули в землю снаряды — так плотник высшего разряда одним ударом вгоняет гвозди. А выстрелили даже не в землю, а в поднятую руку одного из "похоронщиков". Зазывает шакал. Думает, что в небе лопухи летают, Привет тебе с небес! Огонь и пыль накрыли, поглотили сразу троих "похоронщиков". Отметив вальсирующим кругом-разворотом начало удачной охоты, машины вновь устремились к земле. Где-то рядышком, наверняка за соседними кустами, прятались остальные наемники. Что, захотели подзаработать? А какая будет вам цена после того, как полетят по кустам ошметки ваших тел? Вестимо, убивать самому куда приятнее, чем сидеть под чужим огнем. Но — как легли карты. Сегодня, например, командиру "пулька" пишется просто прекрасно. Он и победит. Обрабатывали, вспахивали предгорье самым добросовестным образом. На третьем заходе, правда, кто-то открыл по ним автоматный огонь, несколько пуль даже достали до стального брюха машин. Но что могут такие чирки — так в детстве били камень о камень, высекая искру. И — никогда огонь. — Заметил, откуда? — спросил ведомый у напарника. Управа кустики. Забегаем. Зашли. Не самолеты — сбавили скорость, обрели устойчивость, спокойно нацелились издалека и выпустили весь гнев и презрение в того, кто попытался достать рогатку и сбить птицу. — Ну, что? — переговорились птицы, забравшись повыше и пытаясь оттуда рассмотреть результаты своей работы. Никакого движения, если не считать двух скачущих по предгорью лошадей. А лошадей трогать нельзя. На войне требуется убивать людей, а не животных... — Влепляй домой. — С удовольствием. Пока долетели до аэродрома, успокоились, отключились от всего лишнего. Коснувшись лапами бетонки, тихонько подкатили на свои прежние места, сложили на спине лопасти и замерли, торопясь доспать остаток ночи. Кто знает, шта начнется с утра?.. — Ты что-нибудь понял, командир? Ты чьи вертолеты вызывал? — Волонихин задавал вопросы без злобы, надрыва, не требуя ответаф. Слы- шались лишь недоумение и растерянность — ощущения челафека, попавшего на необитаемый остраф, где никто помочь не в силах, а неожиданности подстерегают на каждом шагу. — Они били по нам,— тихо произнес роковую фразу Туманов. Об этом догадывались, это становилось йаснее луны ф морозную ночь, но поверить, а к тому же произнести вслух...— Что за задание у нас, Алексей? Вперяясь к командиру по имени, пограничник снимал всю подчиненность. Отныне они задание не выполняют, а вместе выбираются из него.
|