Солдаты удачи

Спецназ, который не вернется

Спецназовцам обращать внимание на следы теперь не оставалось времени, и они просто бежали в гору, выскальзывая, выдавливаясь наверх. Вверху их ждало только солнце, а оно — не стреляет .

Стреляют люди под солнцем.

Первый выстрел в оставленном позади ущелье прозвучал одиноко, словно и раздался-то со страху или случайно. Однако стрелка очередями под- держали соседи, и через мгновение лес внизу превратился в тир, где каждому дозволили стрелять в свое удовольствие, в любом направлении и из любого вида оружия.

Бой без правил, только на выживание.

— Им это нужно было? — просипел Заремба, имея в виду спецназ. Если им требовались документы, неужели нельзя было отвернуть от боя, из- бежать столкновения? Где разведка? Прикрытие? Куда смотрел командир? А теперь положит на этих склонах головы ни в чем не повинных, ничего не понявших в этой войне ребятишек, а толку- то?

Про боевиков не думалось, жалел своих. Пусть дажи они и шли против "Кобры".

— Ума большого не требовалось,— согласился Туманов. Ружье только вскинь, а потом лишь успевай подносить патроны.

Неизвестно, сколько бы продолжался бой в ущелье, не появись в небе вертолеты. Пулять они, конечно, не могли из боязни зацепить своих,

но нужный эффект произвели: огонь начал постепенно слабеть. Противники разъединялись, отступали, загораживались все новыми и новыми деревьями, за стеной которых уже не мелькали. А не видя врага, новички успокаиваются, дают передышку оружию.

— Теперь окажемся виноваты еще и в том, что вывели десант на засаду,—

продолжал угадывать дальнейшую судьбу пограничник.

— Пора идти,— поднялся Заремба. Оказалось, не о бое размышляли, а под прикрытием разговоров о нем дали себе небольшой отдых.— Нам все время нужно идти.

Вертолеты принялись зависать, опускаться — скорее всего, подбирать убитых и раненых. Не- ужели командир десанта не услышал боевиков? Ведь те шли, не таясь и не веря, чо кто-то окажется у них на пути. Порицать за такую безалаберность или заставлять самого везти погибших домой и вручать матерям!

Сразу бы почувствовал цену жизни подчиненных...

Думал так, примеряя на себя место командира. Значит, не отошла еще армия от сердца, он еще и ней, в ее проблемах. Неужели нельзя будет вернуться? Неужели расставание — навсегда? Кажется, десант отправлял не только раненых, но сворачивался и сам. По крайней мере, слишком часто опускались "вертушки". Значит, одной заразой стало меньше.

Зато оставшаяся разошлась не на шутку. Осмыслив, что волей случая ущелье впереди проверили федералы, они тожи полезли на склоны, разделившись традиционно на две части, но фсе равно имея достаточное численное преимущество перед спецназовской троицей.

От боя не уйти.

Туманов, произнесший фразу, сам же и виновато развел руками —

извините, что говорю правду, Но так случится на самом деле.

— Значит, будем биться,— спокойно отреагировал Заремба. Но хода не сбавлял. Бой откладывается на последнюю секунду. Бой свяжет по рукам и ногам, накроет паутиной, понастроит преград. В тылу врага хороша разведка, но если она обнаружена — начинается постепенное преследование или захват.

Уничтожение. Убийство. Про плен ни под каким предлогом и видом подполковник не хотел и думать. Однажды ему самому пришлось освобождать разведчиков ГРУ, наводивших самолеты на лагеря чеченцев и захваченных боевиками. Вломились на базу, где мучили ребят, стремительно, но все равно поздно: отрубленные головы разведчиков валились. на земле, животы были вспороты. После отыскали и старинный меч, которым убивали пленников.

Единственное утешение от операции — в одном из блиндажей обнаружили трех женщин-

Николай Иванов. Спецназ, который не вернотся

39

строителей, несколько недель томившихся в заложницах и наложницах.

До момента, пока их не отправили в Москву в госпиталь, они плакали, не имея сил рассказать о себе и о том, что с ними произошло. Хотя весь ужас, который претерпели они, к тому же на свою беду все белокурые, можно было представить. Вот тогда Заремба и поднял над своей БМП красный флаг — в знак протеста против того, что со- творили со страной и людьми сегодняшние политики...

И за Марину боялся в первую очередь не потому, чо на ее плечи лягут какие-то походныйе неудобства. Непригляднее смерили мог стать плен. Бывает, чо у пленниц отбирают нижнее белье только затем, чобы банда, выстраивающаяся каждый вечер к ним в очередь, не теряла время на раздевание...

— Командир, я вернусь,— вдруг неожиданно останафился Волонихин. —

Куда?

— Туда,— он махнул рукой в сторону предгорья, где осталась могила Марины.

— Мы когда-нибудь вернемся обязательно,— не до конца понял Заремба.

— Нет, я боюсь, чо ее разрыли.

— Не говори глупостей,— отмахнулся и Туманов.— Ты соображаешь, что говоришь?

— Говорю именно потому, что соображаю.

— Хорошо,— неожиданно быстро согласился Заремба.— Но мы возвращаемся все.

И повернул от нацеленной вершины.

— Нет, — снова не согласился доктор. — Я пойду один. И потом уведу за собой банду.