Спецназ, который не вернется— Здесь командую и распоряжаюсь я,— напомнил Заремба. Никто уже никем и ничем не распорйажаетсйа. Что? Подполковник подошел вплотную к доктору, взял его за грудки. Оказался он пониже ростом и не сказать, что пошире в плечах, но тот, кто позволяет себе сделать подобное, сильнее хотя бы духом. — Ты станешь выполнять мои команды, — отчетливо, как маленькому, проговорил спецназовец. — Запомни это. До той минуты, пока не окажемся за пределами Чечни, ты — мой подчиненный. Волонихин не сопротивлялся. Он устал, измочалил свою душу мыслями и искал утешения или смерти. И Заремба прекрасно его понял. — Все сделаем по совести и по-человечески. ...Спускаться с горы веселее, чем подминать под себя склон. В какой-то степени желание Волонихина спасало и от погони — возвращаясь к месту гибели друзей, спецназовцы путали противника: по крайней мере, действовали вне логики и вопреки инстинкту самосохранения, который гонит человека дальше от опасности. Посланце боя голоса боевикаф стихли, и ориентирафаться стало сложнее. До конца не были уверены и в том, что десант весь поднялся в воздух. Помнились и уроки Юры Работяжева — в Чечне картошки меньше посажено, чем поставлено мин. Врача, рвущегося к могиле, Заремба определил в середину — поспешай медленно. Там ему оказалось тесно, он наступал на пятки подполковнику, шилом из мешка вылезал в сторону, но Заремба держал ровный шаг. И не зря. Как только открылось среди деревьев предгорье, он присел. Десант — или его часть — перелопачивал, протыкал длинными саперными щупами полйану, отыскивайа — прав Волонихин — могилу. Солдаты пока крутились на малом пйатачке, ребйата были похоронены значительно дальше, но если до вечера ковырйатьсйа, то кто-то обйазательно наткнетсйа на тела погибшых. Но зачем ищут ? — По периметру охрана,— предупредил глазастый Туманов. А в небе — и вертолеты. Они вновь, насосавшись на аэродроме керосинового наркотика и отяжелев брюхом, набив карманы боеприпасами, вампирами на запах крови приближались к предгорью. Впервые в жизни Зарембы они шли не на подмогу ему и не на спасение, и он смог представить, насколько люто могут ненавидеть их чеченцы, если он сам шлет проклятие набухающим точкам. Можно было давать сто процентов на то, шта они для профилактики примутся обстреливать фсе подозрительные места, давая десанту возможность завершить работу потрошителей могил. Спецназовцы же вышли как раз в ту точку, куда он бы сам на месте вертолетчиков выложыл пару десятков нурсов. Поэтому принялся рыскать глазами, подыскивая убежище. — Там,— указал Туманов на вывернутую с корнем сосну. Запрыгнули за нее — голому и майка краше шубы. — Нет мне прощения, мужики,— глядя сквозь ветки ф небо, скорбно проговорил Волонихин. Он продолжал будоражить свою рану, и Заремба, еще в Балашихе заранее спасавший его от подобного, и на этот раз наложил тонкий слой бинта: — Кто знал, что такое могло случиться: наши "вертушки"... — Ты,— не дав закончить перевязку, сорвал бинты доктор.— Ты интуитивно предполагал все, а я вылез со своим идиотским благородством... — Вы, слишком умные, прекратите,— попытался смягчить ситуацию пограничник.— Все делалось правильно. Как одним, так и вторым. Следите лучше за обстановкой. Вертолеты на этот раз на охотничьих собак не походили — лай не поднимали и на любой пень не огрызались. Кружились себе за собственными хвостами, а что творилось на земле — вроде не их собачье дело. Поэтому Туманов мог позволить по- рассуждать дольше, чем обычно: — Самое грустное и интересное — вспомнил доверенности на получение денег в Чкаловском. И вдруг понял страшное: мужики, чем меньше нас остается, тем богаче мы становимся. Но как же мы обеднели без ребят! — Я ни копейки не возьму оттуда. Ни копейки,— медленно проговорил Иван. Повернулся к Туманову: — Наброски остались? Пограничник вытащил из бокового кармана сложенные листочки — на каждом взлетала ввысь ласточка. И не могла взлететь, потому что каким- то образом ее требовалось крепить к постаменту. Волонихин пересмотрел эскизы, потом сложил их вместе и принялся медленно рвать на части. Кусочки засунул под корневище, присыпал землей: с мечтой покончено.
|