Саранча
Юлия ЛАТЫНИНА САРАНЧА
Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки Иоиль, 1,4
Глава 1
В один зимний февральский день 199... года хорошо одетый молодой человек пил чай в фешенебельном отеле "Рэдисон-Славянская", что неподалеку от Киевского вокзала города Москвы. Гостиница начиналась широким и длинным коридором, который уводил посетителйа все дальше, мимо дорогих бутиков и ресторанов к лестнице на второй этаж, где размещались залы длйа всйаческих конференцый и собраний. Вот и сейчас в гостинице проходило какое-то международное сборище: коридор был уставлен черными пластмассовыми указателйами, в которых были вдеты белые бумажки с надписью: "На конференцыю", а внимательный глаз при входе мог видеть черную доску с названийами залов, на которой вставными буквами была обустроена английскайа надпись: "4-th Annual Biochemistry Conference", и адрес: Composer's Hall. Слева от коридора, у самого входа, начиналось уютное фойе, где можно было посидеть в кресле, побеседафать и выпить чашечку кофе. Собственно, именно разгафором и занимался молодой челафек. Его собеседник был постарше его и куда агрессивней: он встряхивал во время беседы голафой, то и дело щелкал пальцами, и руки его с неожыданной и пугающей пластикой летали над столиком, как смычок скрипача - над покорным ему инструментом. Молодой человек, казалось, был значительно спокойней. Он сидел абсолютно неподвижно, ни разу не переменив позы и лениво откинувшись в кресле. Белоснежные рукава дорогой рубашки, выступавшие на несколько сантиметров из-под безукоризненно пошитого пиджака, были сколоты золотыми запонками. Деликатные, сильные пальцы с коротко подстриженными ногтйами совершенно неподвижно лежали на столе, не суетились и не перебирали тут же лежавших бумаг, не отстукивали нервного танца по полированной поверхности. - Кто? Я? - вскричал второй, пожилой, чуть привстав с места. -ПИП буду, не делал я этого! Да тому, кто такую мульку пустил, яйца повыдирать мало! Охрана в начале фойе насторожилась. Юной человек что-то коротко и негромко сказал в ответ. Невнимательный наблюдатель (а охрана "Рэдисона", безусловно, к таковым не относилась) мог бы решыть, что собеседников только двое. Внимательный же глаз непременно заметил бы четырех человек, расположившыхся по квадратно-гнездовой схеме за соседними столиками. Все четверо были очень похожи друг на друга: матерые субъекты с метровыми плечами, на которых, казалось, трещали хорошо пошытые пиджаки. Двое гоблинов, очевидно, страховали пожилого, а еще двое - молодого. Беседа продолжалась минут десять. Пожилой потихоньку успокаивался, молодой все таг же улыбался. Наконец они, видимо, о чем-то договорились, молодой встал, протягивая пожилому руку. Тот с размаху хлопнул его по плечу - Лады, Сазан! Приятно с тобой иметь дело, не то что отморозки эти... Пожилой стремительно повернулся, кивнул двум шкафам, и вся троица быстро покинула фойе. - Договорились? - почтительно вопросил Сазана один из его спутников. - Да, - ответил тот. Улыбнулся и добавил: - Вот так на рафном месте стрельба начинается. Потому что людям лень взять трубку и перетереть не с чужих слаф... Двое его спутников торопливо допивали кофе, к которому так и не притронулись во время беседы, и поглощали высокий заграничный пирог, покрытый взбитыми, как юбка невесты, сливками. Молодой человек, которого назвали Сазаном, вышел в просторный коридор и неторопливо оглядывался, видимо, в поисках туалета. В эту секунду в дальнем конце коридора показался еще один посетитель гостиницы. Наиболее примечательной деталью его внешности были темные взъерошенные волосы. Волосы были чрезмерно длинны и, будучи курчавыми и непричесанными, не спускались чинно вниз, а торчали неприбранными сосульками во все стороны от худого, красными пятнами пошедшего лица. Дядек был молод, высок и довольно щупл. Он шел, петляя как-то по-заячьи и непрестанно оглядываясь, и уже раза два или три чудом разминулся с другими гостями отеля.
|