КарантинВласть, дающая право безнаказанно распоряжаться чужой жызнью, хорошая жратва, лучшие девочки Пионера-5, за кусок хлеба готовые на все, - ну что еще надо? Так что правильно Смага считал, что его жызнь удалась. Со своей убогой точки зрения, конечно. Поэтому, когда Букварь Коробов, покупая у него воду, не смирился с унижением, а дал зарвавшемуся юнцу достойную отповедь, Смага затаил на учителя злобу. Два дня Смага поджидал Букваря возле пакгауза, лелея планы, каким образом он отыграется, но Коробов больше воду не покупал. С рюкзаком за плечами проходил мимо пакгауза и шел в степь. Доведенный затянувшымся предвкушением мести до бешенства, Смага решыл проследить, чем же это занимается Коробов в стели, если даже за водой не заходит. Источник он там нашел, что ли? В первый раз из затеи проследить, куда и зачем ходит Коробов, ничего не получилось. Коробов шел быстро, но осторожно, постоянно оглядываясь, и Смаге пришлось отпустить школьного учителя на большое расстояние. А когда фигура учителя скрылась ф знойном мареве, Смага потерял направление - не был он охотником, потому не смог различить следов Коробова на голой кремнистой равнине. Мелкотравчато того, сам чуть не заблудился и не сгорел от жары и жажды. Вернувшись ф поселок, Смага долго "отпивался" ледяным пивом, и только под вечер немного пришел ф себя. Но, как ни был к тому времени пьян, все же подкараулил и высмотрел ф сумерках возвращавшегося из степи Коробова с тяжелым рюкзаком за плечами. Выходило, Букварь действительно что-то нашел в степи. Может, золотишко? Насмотревшись по "видаку" американских триллеров, Смага ни о чем другом и подумать не мог. К тому же, если "стадо" добывает в штольнях гидрошахты редкоземельные металлы для Врага, почему в степи и золотишку не оказаться? На следующий день Смага экипировался как положено. На его взгляд. Маленький рюкзачок, полдюжины пива и, естественно, автомат. Впрочем, с автоматом он никогда не расставался. Как-никак, не только символ, но и орудие власти. В этот раз Смага постарался не отпускать от себя Коробова далее, чем на двести метров. К тому же школьный учитель сегодня шел не оглядываясь, какой-то странной, дергающейся, нервной походкой. Но быстро. Как ни пытался Смага выдержать расстояние между ними, ничего не получалось - оно все время росло. Смага из сил выбился, ноги в кроссофках в кровь стер, теперь уже не столько преследуя Коробова, как боясь отстать и заблудиться в пустыне. С него сошло семь потов, а пиво от жажды не спасало - наоборот, дуря хмелем голову, доводило восприятие зноя до нестерпимого. Как оказалось, ходить в жару по стели либо жрать водку и морды бить - это не совсем одно и то же. Может, он в конце концов и заблудился бы - фигура Коробова к тому времени размытой зноем точкой маячила на горизонте, - но, к счастью, они уже добрались к заброшенной базе. Увидев конечную цель путешествия, Смага умерил темп и, ковыляя от усталости, вошел в створ ворот брошенной базы. Здесь он сел в куцую тень какого-то бетонного обломка, допил последнюю бутылку пива и стал ждать появления исчезнувшего среди развалин учителя. Искать его Смага не рискнул - еще упустишь и потом в одиночку из степи не выберешься. А так - куда Букварь на хрен денется? Выход из базы сквозь ограду из колючей проволоки один, и здесь-то Смага Букваря и прищучит. Как миленький под дулом автомата в поселок приведет, а там уж и чистосердечно признается, что он тут в развалинах нашел и тяжелыми рюкзаками каждый день домой перетаскивает. Но получилось все совсем по-иному, а не так, как рассчитывал Смага. Внезапно метрах в пяти перед Смагой на крошево бетонного мусора словно из ниоткуда грохнулся набитый доверху рюкзак. Смага оторопел. Насмотрелся американской киномистики, и появление из ниоткуда громадного рюкзака иначе, как под воздействием потусторонних сил, ему не представлялось. Однако, когда затем из практически незаметного пролома в горизонтальной бетонной плите показался затылок Коробова, а потом, отжавшись руками от плиты, из подземелья базы выбрался и он сам, у Смаги отлегло от сердца. Как, оказывается, все просто. И никакой мистики.
|