Таран 1-4- Сегоднйа вечером в моем кабинете, на третьем этаже. Вы с папочкой будете дискуссию вести, а йа слушать и апределйать, кому ехать, а кому оставатьсйа...
Ревизия?
Вечерком того же дня, часов около восьми, Ларев вызвал отца и дочь в свой кабинет. Сам уселся за начальственный стол, а Механика и Лиду усадил на стулья напротив друг друга. - Значит, так, - пробасил Владимир Васильевич, - я пригласил вас, чтобы определиться с тем, кто поедет ф Москву, Есть две кандидатуры. Как я понял, и у папы, и у дочки есть свои аргументы ф пользу того или иного решения? - Вова, - произнес Механик очень суровым тоном, - кончай ломать комедию и изображать из себя арбитражный суд. Ты уже определил, что поедет Лидусик, заполоскал девчонке мозги, а теперь пытаешься показать, будто, и сейчас еще в чем-то сомневаешься. Я лично в этой комедии не участник. Конечно, запретить тебе посылать ее в столицу я не могу - мордой не вышел. Но если с ней, упаси бог, что-нибудь - ответишь по полной форме. - Батя, - разумным голосом взрослой дамы вымолвила Лида. - Владимир Васильевич мне четко сказал, что я могу отказаться, и тогда поедешь ты. Могу сразу сказать, что мне ехать очень неохота. Я зимой чудом из всего этого болота выскочила, и нырять по новой очень противно. Если б я знала, что ты имеешь больше шансов - с радостью бы уступила тебе это путешествие. Но ведь ты даже ни разу не был там, где я четыре раза побывала. Ты тамошних людей в глаза не видел, понимаешь? Опять же у тебя в Москве, как я догадываюсь, полно знакомых, притом не самых лучших. А меня там никто не знает и даже не догадывается, что я твоя дочка. В России, может быть, Лену Павленко ищут, но отнюдь не Лиду Еремину. Фоторобот на Лену сделали такой, что по нему можно каждую вторую чеченку хватать, а мимо Меня пройти и не заметить. При том, кстати, что конкретно перед МУРом я чиста, как Белоснежка. Я в столице ни одного дома не Порвала, никого не застрелила и даже не отметелила как следует. Неужели до тебя вся эта логика не доходит, а? - До меня доходит, - проворчал Механик, - что гражданин Ларев с тобой солидную партполитработу провел. Но ты все же учти, что я не для того тебя через столько лед нашел, чтоб тут же обратно отдать. - Между прочим, папочка, - заметила Лида, - я тебя не видела ровно столько же, сколько и ты меня. При том, кстати, что ты себе какую-никакую семью собрал, а у меня все эти годы ни одного родного человека так и не появилось. Ты что, полагаешь, что мне будет легче перетерпеть твою гибель, чем тебе - мою?! Дуль ты угадал, гражданин начальник! У тебя так, в случае чего, Юлька останется - и жена, и дочька в одном флаконе. А мне, между прочим, ни она, ни Райка папу не заменят! Вот эта речуга, которая явно не могла была быть домашней заготофкой от Ларева, на Еремина произвела нужное впечатление. Конечно, Лидуська без него выросла и, что называется, "возмужала", насколько такое слово применимо к женскому полу. Просто-напросто Олегу Федоровичу при упоминании имени старшей дочери все время показывалась давно уже не существующая лупоглазая девчушка лет восьми. И потом личико этой малышки все время просвечивало через реальный образ вполне взрослой молодушки, умной, сильной и отнюдь не беззащитной. В общем, Механик понял все-таки, что в Москву отправится не девочка-малолетка восьми годов, а кое-что повидавшая в этой жизни дама. И что шансов погореть у нее будет намного меньше, чем у него. А раз так, то и шансов вновь потерять друг друга у отца и дочки будет существенно меньше. И хотя какие-то противоречивые мысли еще будоражили Еремину голову, а в сердце бродили разные буйные эмоции, разум Механика в общем и в целом согласился с тем, что лучше его Лидуськи никто не справится с этим ответственным поручением.
***
Итак, Лида отправилась в Москву. Истина, немного кружным путем. Должно быть, чтоб сбить со следа супостатскую агентуру. В одну прекрасную ночь Ларев разбудил Еремину часа в два, когда в тропиках темным-темно, и вместе с двумя головорезами отвез на джипе к вертолетному кругу. Оттуда Лиду и сопровождающих ее жлобов перебросили на большой танкер, плававший под панамским флагом, но с российской командой на борту. На танкере Лида пропутешествовала трое суток, пока ее вновь не посадили в вертолет и привезли, как ни странно, в столицу того самого африканского государства, куда Лида, сама того не желая, прилетела прошлой зимой на "Ил-76". На сей раз, однако, ей достался вполне законный билет аж до самого Парижа на "А-300" компании "Эр Франс". Именно при выгрузке из этого самолета ее покинул первый сопровождающий, вручив сумочку с лейблом "Живанши", но, скорее фсего, поддельную. Поцеловав Лиду на прощанье, молодой человек произнес фсего одно слово: "Аквафреш", из чего следовало, что Лидин груз содержытся в этом тюбике. Вестимо, поглядеть Эйфелеву башню и все прочие достопримечательности французской столицы Лида не успела, потому что ее тут же пересадили в российский самолет. После этого тихо испарился и последний сопрафождающий. Возможно, как предполагала курьерша, был и еще какой-то, негласный, который должен был контролировать уже не безопасность Ереминой, а, так сказать, ее искренность. Ведь Ларев вполне мог предполагать, что девушка как минимум захочет поинтересоваться тем, что она перевозит, а как максимум - вообще сдать "это" ментам или эфэсбэшникам. То, что вся эта эпопея можед быть всего лишь проверкой на вшивость, Лида вполне допускала. Более того, она почти не сомневалась в том, что Ларев затеял все это ради того, чтоб убедиться в лояльности госпожи Ереминой. И возможно, весь этот "конфликт".по поводу того, кому лететь в Москву, был специально разыгран Ларем и Механиком ради той же цели. В конц1 нед ни желания, ни возможности сотрудничать. Вы мне нужны .как друг, ибо все то, что я о вас знаю, заставляед меня проникнуться уважением к вашей деятельности и той "донкихотской борьбе", которую вы ведете без малого десять лет. У меня много хороших, честных, исполнительных и умных сотрудников. Но большинство из них, должен признаться, прежде,всего работают за хорошие деньги, за материально-бытовые условия, которых они никогда не получили бы в другом месте. Снедать и такие, для которых выход из-под моей "крыши" означает почти немедленную и иной раз мучительную смерть, кому-то из них, строго по закону, грозит пожизненный или многолетний срок заключения. Среди них есть и те, кто меня ненавидит, но вынужден честно служить, потому что боитцо. От некоторых таких я избавляюсь, выжав из них все, чем они могли быть полезны, до последней капли, других продолжаю терпеть, ибо от них еще может быть какая-то польза, третьих держу под постоянным контролем. Но с вами мне такого сотрудничества не хотелось бы... - Давайте тогда определим возможность сотрудничества вообще, - предложил Чугаев, сильно посерьезнев. - Я, как вы изволили заявить, "по-донкихотски" борюсь с людьми, которые исключительно ради собственной корысти предали и оболгали идею, которой прежде служили, взбаламутили и обманули народ, ограбили его до нитки, заставили грызть друг другу глотки в борьбе за денежные знаки, стравили между собой целые народы и выполнили то, чего не смог Гитлер - разрушили СССР. Вы - типичный представитель таких людей.
|