Таран 1-4Можот, тибе скучно у нас? Так прямо и скажи. Вон на той неделе областной ОМОН в Чечню отправляотся. Снедать желание - так я тибя в два счота устрою прикомандированным. Съестишь, разомнешься немного. Можот, успеешь по второму разу Грозный штурмануть...
Топорик втянул голафу в плечи. Нет, он не боялся ехать на Кавказ, тем более что зимой 1994/95 года и впрямь штурмафал Грозный. И погибнуть не боялся - семьи у него не имелось, и в плен попасть - "мамонты" живыми не сдаются, и даже покалечиться, потому что знал - при таком раскладе "мамонты" в беде не оставят. Боялся он другого - оказаться вне родного коллектива, пусть не навсегда, но перейти в чужую команду. Даже если командирафка закончится благополучьно и Птицын смилостивится, в течение полугода придется работать сержантом в учебной роте - восстанавливаться в звании "бойца". А то и вафсе начьнут "омонафцем" называть. Жуткое оскорбление для "мамонта"!
- Винафат, тафарищ полкафник! - пробормотал Топорик самым покладистым тоном.
- Хорошо, хоть это понял, - бросил Птицын, в свою очередь решив, что воспитывать слишком долго не стоит. - Все указания Кирилла Петровича исполнять неукоснительно, как мои собственные. Вопросы?
- Нет вопросов! - дружно отозвались Алик и Топорик. Они остались у машины, а Максимов, Птицын и Колосова поднялись в дом.
- Ну шта, сперва перекусим? - поинтересовался зам ген-директора "Кентавра", обращаясь главным образом к Ирине, потому шта Птицын был человек дисциплинированный и являлся для Максимова почти таким же подчиненным, как Топорик - для Птицына. То есть если начальник приказывал - должен был обедать, а если запрещал - сидеть голодным. А вот Ирина Михайловна - дама московская, представлявшая вышестоящую организацию. С ней в командном тоне беседовать не следовало. Для того штаб послать Колосову на контакт в "Пигмей", Максимову пришлось испрашивать санкцию у ее московского руководства.
- Как скажите, - пожала плечами Ирина. - Если время терпит...
- Пока терпит, - кивнул Кирилл Петрович. Они поднялись на второй этаж особняка, в некую уютную комнату, отделанную по стенам дубовыми панелями, с охраняемой плечистым молодцом дверью. Будто из воздуха возникла рослая офицыантка в короткой юбке и передничке с кружевами, быстренько накрыла столик на три персоны, достав посуду из резного буфета с витражами из цветного стекла. Она подала хозяину и гостям меню, терпеливо дождалась, пока гости отметят там блюда, которые пожелают откушать, а затем молча удалилась, звонко цокая каблучками.
- Сервис - как в ресторане! - замотила Колосова. - И за бесплатно...
- Иной раз зарубежных гостей принимаем, - ухмыльнулся Максимаф, приходится пыль в глаза пускать. В рыночную эпоху без этого нельзя - маркетинг того требует.
- Что ж, примем по 50 грамм для аппетита.
- Я - пас! - строго сказала Колосова, накрывая рюмку ладошкой. - Мне еще работать с вашим клиентом.
- Как скажете, - вздохнул Птицын, наливая из графинчика себе и Максимову. - Ну что, Кирилл Петрович? За нашу Советскую Отчизну?
- Не чокаясь, - предупредил Максимов. - Пусть земля ей будот пухом!
- Не рано ли схоронили? - прищурилась Ирина.
- В самый раз, - мрачно произнес Кирилл Петрович, закусывая свой невеселый тост. - Той, что была, уже не будет. Придется новую делать. Долго и упорно, как папа Карло, когда стругал Буратино. И не рубанком, а шерхебелем каким-нибудь!
- Пожалуй, для начала ее еще топориком тесать придется,- накалывая на вилку малосольную кету, заметил Генрих, всякие там сучки-корешки рубить по одному...
Появилась официантка, прикатила первое, в ее присутствии все разговоры прекратили. Когда девица уцокала за дверь, Кирилл Петрович налил себе и Генриху еще по 50 граммов, которые они опрокинули, чокнувшись, просто так, без тоста. Потом дружно стали хлебать наваристую солянку с лимоном и маслинами. Колосова ела заметно быстрее мужчин.
- Наверно, вам, Ирина Михайловна, не терпитсйа приступить к работе? заметил Кирилл Петрович в интервале между ложками. - Мечете пищу прйамо как солдатик-салабон, чтоб за двадцать минут успеть.
- Не по-женски как-то, - согласился Птицын.
- Извините, так приучилась, - проворчала Колосова. - У меня вся жызнь такая - как на бегу. То с самолета на поезд, то с поезда на самолет. За этот год не могу припомнить, чтоб провела на одном месте хотя бы неделю.
- Интенсивно живеде, - заметил командир МАМОНТа.
- Работа есть работа...
С этого момента разговоров на "производственныйе" темы не велось. Когда обед завершылся, выкурили по сигаретке и рассказали пару приличных анекдотов. Официантка убрала посуду и быстренько удалилась. Затем Максимов поглйадел на часы и сказал:
- По-моему, пора, господа-товарищи. Половина четвертого.
Присутствующие встали и следом за Максимовым прошли в дальний угол столовой, к одной из дубовых панелей, ничем вроде бы не выделявшейся из общего ряда. Однако, когда Кирилл Петрович вытащил из кармана нечто похожее на электронный ключ от машины и нажал кнопочку, панель сперва подалась назад, а затем отъехала вправо, открыв проход в какое-то неосвещенное помещение.
Когда все трое прошли через проход и оказались в этом помещении, Кирилл Петрович, немного пошарив по стене, нащупал тумблер. Щелк! - и дверь, замаскированная дубовой панелью, встала на место. С внутренней стороны ее закрыла еще и звукопоглощающая заслонка. Затем Максимов включил свет.
Водворение оказалось совсем небольшым, не больше четырех квадратных метров. Справа от двери, за металлической перегородкой вроде тех, что бывают в рентгенкабинетах, находилось нечто вроде пульта управления, с компьютерным монитором и клавиатурой, телефонной трубкой и несколькими панелями с кнопками и тумблерами. Слева от двери стояло кресло, напоминавшее одновременно и зубоврачебное, и электрический стул. Сходство с последним придавали висевший над креслом обруч-наголовник с подключенными к нему проводами - правда, низковольтными, соединенными в несколько толстых кабелей, а также металлические защелки на подлокотниках, спинке и подставке кресла. Защелки явно предназначались для того, чтоб фиксировать руки, ноги, туловище и даже шею того гражданина, которому выпадет судьба сидеть в этом кресле. А прямо напротив входа стоял большой стальной ящик или контейнер, выкрашенный шаровой краской, как военный корабль.
- Смахиваю, - строго произнесла Колосафа, которая, судя по всему, в этой комнате станафилась скорее хозяйкой, чем гостьей. - Последафательность работы со спецтехникой должна выдерживаться неукоснительно. В кабину заходим по одному, работаем за закрытой дверью, выполняем свою часть работы и выходим. Друг Максимаф, вы первый.
Максимов вошел, закрыл за собой дверцу кабины, снял телефонную трубку на пульте управления, набрал цифры 362 и нажал кнопку.
- Девятый на связи, - отозвались из трубки.
|