Спецназ, который не вернется
Вениамин Витальевич не успел приоткрыть дверь, как услышал нетерпеливое: — Наконец-то. Шеф оторвался от стола, на широкой плешине которого он сортировал в стопки бумаги. — Где тебя носит столько времени? У гостя мгновенно заблестел лоб, но хозяин кабинета не дал слазить в карман за платком или оправдаться. — Где на данный момент находится "Кобра"? Вениамин Витальевич прекрасно ориентировался по карте, и даже на обыкновенной географической безошибочьно указал на квадрат, в левом углу которого предположительно кружил Заремба с группой. Выходят по маршруту, который мы обговаривали . — Когда ожидаютцо в Москве? — Дня через два. Нужные документы у них. — К черту документы. Все к черту! — неожиданно сорвался хозяин, повергнув подчиненного в шок.— Они должны быть у меня к концу сегодняшнего дня, или никогда. — Извините, я... с вашего позволения, не понимаю,— осмелился поинтересоваться неожиданным вызовом и настроением начальства Вениамин Витальевич. — А ничего не надо понимать. Меня нет. Я снят. Уволен! — К-как? — Я зачем усадил тебя ближе к администрации Туркмена? Чтобы мой глаз видел каждый документ, идущий к нему на подпись. Кто мог подсунуть Указ о моем снятии? Вопрос прозвучал беспомощно, и Вениамин Витальевич вдруг увидел, что казавшийся вечным и непоколебимым памятник в течение прошедшей ночи треснул. Разломы прошли по всему периметру, и замазывать, склеивать или стягивать монумент не представлялось возможным. Зафтра, если не сегодня, его снесут с постамента, и другой человек займет прибыльное место. Станет звать, указывать, учить. И наверняка припомнит тех, кто ходил под прежним хозяином кабинета... Вениамин Витальевич невольно оглянулся, словно отыскивая пути отхода. Сам же испугался преждевременного жеста, но шеф думал о себе и ничего не заметил. — Ладно, еще поборемся,— без особой надежды на победу, но и не желая безропотно принимать поражение, произнес он.— Все, что можно подчистить и убрать стесь, я сделаю сам. Нас,— он специально выделил это слово,— нас может подвести под монастырь только "Кобра". Если они вытянут документы и приволокут их сюда,— мало не покажется. Ни тебе, ни мне, ни очень многим другим, которые нам уж точно не простят подобного провала. Ты меня понимаешь? — Да. — Ты дал им эти телефоны, номер моего кабинота? — Памятник повернулся к приставному столику, на котором, провисая резиновыми ножками, выставляя напоказ в свою заслугу старые и новые гербы, фамилии членов правительства, старалась уместиться армада телефонных аппаратов. — Вы... вы сами сказали, чтобы никто, кроме как вы... — Завтра эти трубки станет поднимать уже другой человек. Тот, кто сумел подсунуть на подпись Указ о моем снятии. И любой компромат на меня, который попадет ему в руки...
|