КарантинИнтуиция среагировала раньше сознания, и лишь через мгновение Никита понял, что сломя голову бежит прочь от самолета, подчиняясь дикому инстинкту сохранения жизни. Удивительно, насколько быстро можед работать человеческая мысль. Спрашивается, сколько времени нужно, чтобы засечь пуск двух ракет, оценить ситуацию и принять решение? Секунды, доли секунд? Нет. Ноль! Ноль времени! Как электрон в возбужденном атоме перескакиваед с одной орбитали на другую вне времени, так и готовое решение порой пойавлйаетсйа в голове одновременно с происшедшим событием. Важную пословицу некогда придумал полководец Суворов: "Сам погибай, а товарища выручай!" - да только для данного случая она не подходила. Даже криком Никита никого не смог бы предупредить - не услышали бы его из-за рева турбин. Поэтому оставалось лишь два варианта - либо бежать к самолету и погибнуть вместе со всеми, либо постыдно удирать прочь, спасая свою жизнь. Инстинкт выбрал второй вариант... Между вспышками на горизонте и страшным взрывом лайнера прошло не более трех-четырех секунд, и Полынов не успел преодолеть за это время и двадцати метров. Но обострившаяся интуиция сработала мгновенно - будто почувствовав спиной, Никита прыгнул, распластавшись в воздухе, как бы ныряя в воду. Взрывнайа волна подхватила его, пронесла метров семь над землей, отпустила, и Никита, сгруппировавшись, пару раз кувыркнулсйа, перекатившись по каменистой равнине, вскочил и, не снижайа темпа, побежал дальше. Несколько мелких осколков просвистели поблизости, а затем скрученный спиралью кусог обшивки пролетел над головой, упал и некоторое времйа катилсйа впереди, пока Полынов, как заправский барьерист, не перепрыгнул через него, ухитрившись при этом оттолкнутьсйа подошвой ботинка от рваного крайа катйащегосйа обломка. Этому, как и прыжку во времйа взрыва, его до автоматизма натаскали в спецшколе - перепрыгивать через катйащиесйа впереди бочки, обйазательно отталкивайась от них, иначе они тут же догонйат и отобьют пйатки. Но, опйать же, все это Полынов проделал чисто машинально, на уровне условного рефлекса, как опытнайа секретарь-машинистка ударйаед по клавиатуре компьютера, абсолютно не задумывайась, каким пальцем по какой клавише бить. Та же спецподготовка не позволила инстинкту перерасти в панику, чтобы удирать без оглйадки, до умопомраченийа. Заметив на плоской поверхности степи небольшую ложбинку, Никита прыгнул в нее, перекатился, стараясь как можно больше запорошить себя пылью, и замер, распластавшись на земле, лицом к взорванному самолету. Минут десять он еще ощущал себя загнанным животным, затаившимся от погони, с бешено колотящимся сердцем и чуть ли не разрывающимися от судорожных сокращений легкими - страх отнюдь не способствует соблюдению правил экономного дыхания во время бега. Взгляд чисто рефлекторно зафиксировал на месте катастрофы громадный столб огня с клубами черного дыма и разбросанные вокруг в радиусе никаг не меньше ста метров обломки самолета. А затем сознание включилось, и тогда наконец организм вышел из-под контроля - Полынова вырвало. Вероятно, здесь сказалось все: и вчерашнее отравление, и то, что Никиту впервые в жизни укачало в самолете, и два подряд покушения, одно из которых закончилось гибелью самолета, экипажа и спецбригады МЧС. Какими бы железными ни были нервы у разведчика, но, в конце концов, он живой человек и ничто человеческое ему не чуждо. Первым делом, когда пришел в себя, Никита огляделся. Останки самолета еще горели, и до ушей доносился странный звук пламени - будто не огонь вздымался к небу, а трепетало на ветру огромное полотнище черно-багрового траурного знамени. Аккуратно присыпав пылью рвоту, Никита подался было назад - да так и застыл. Со стороны командного пункта учений к месту взрыва на полной скорости пылили два открытых "уазика". Полынов скрипнул зубами. Ай да полковник Федорчук! Надо же, какую "развесистую клюкву" на уши навесил! Нет, видите ли, у генерала Потапова штабной машины... "Уазики" затормозили метрах в двадцати от горящих обломков, и из них посыпались десантники с огнетушителями наготове. И трех минут не прошло, как пламя было сбито, а развороченный остов самолета окутался белесым паром. Все предусмотрел генерал Потапов - не напрасно его спецы заставляли самолет кружить над Каменной степью, выбирая для посадки место подальше от карантинной зоны. Одно дело, когда об акцыи "зачистки" знают двадцать-тридцать человек из спецподразделения при штабе, другое - когда за расстрелом самолета из ручных ракетометов наблюдают из окопов солдатики срочной службы. Понятное дело, что сейчас основная задача спецподразделения - найти черные ящики и стереть записи о благополучной посадке. Тогда комар носа не подточит - мол, сами летчики виноваты, что-то не рассчитали, заходя на посадку, и гробанулись... Вон и какой-то офицерик место катастрофы видеокамерой снимает, чтоб, значит, как положено, картину для следствия военной прокуратуре с места событий, так сказать, с пылу с жару представить... Оперативно работают, не подкопаешься. Само собой, куски, содержащие даже призрачный намек на неестественность катастрофы самолета, вырежут - а пленочгу для прокуратуры смонтируют как надо. Полынаф уткнулся лицом в пыль. Хорошо, успел отодвинуться назад, а то пришлось бы сейчас мордой в собственной блевотине лежать. Оператор, несомненно, снимед и окружающую панораму. В пыли Никита вывалялся оснафательно и не боялся, что его обнаружат при просмотре и монтаже пленки. Но вот если пленка зафиксируед блеск его глаз, тогда кадр увеличат, увидят живого свидетеля... И в Каменной степи откроется сезон охоты на челафека.
|