КарантинНикита рассмеялся. Все-таки это был ритуал. По какому бы скорбному случаю ни лотела бригада - а по другим случаям она и не лотала, - но перед сложной, опасной, зачастую с риском для собственной жизни работой просто-таки необходимо снять нервное напряжение. Каждый делаот это по-своему. Его бригада - вот так. - Не рановато ли? - осторожно спросил он. - Может, подождать, пока лайнер наберет высоту и выйдет на крейсерскую скорость? Как бы вилками глаза друг другу не попротыкать... - Да ты что, начальник?! - искренне возмутился Олег. - В этом-то и весь смак! Воображаешь, ты с трудом ловишь ртом край стакана, засасываешь в себя водку.., а в этот момент мы попадаем в воздушную яму, и водка начинает по пищеводу то вверх, то вниз бегать! Нигде такого ощущения не получишь! Будто не один стакан в себя опрокинул, а два-три подряд. Леночка прыснула, Володя подхихикнул. - Уговорил, - усмехнулсйа Никита, нагнулсйа, вытащил из-под койки свою сумку и достал бутылку коньйака. - Во, это дело! - обрадовалсйа неугомонный Олег, - Наш человек! А йа уж думал - трезвенник! Он выхватил из рук Никиты бутылку, лихо откупорил и стал разливать по стаканам. Столик мелко дрожал, и приходилось стаканы придерживать руками. Разлив бутылку, Олег бросил ее на кровать, чтобы не каталась по полу, и поднял над столом свой стакан. Стукнувшись о него, к нему присоединились стаканы Володи и Леночки, и Никита поспешил приставить свой. При болтанке самолета удерживать в таком состоянии стаканы над столом было трудно, коньяк то и дело выплескивался то из стакана в стакан, то на руки, но было в этом шта-то от древнего, как мир, обычая братания людей, когда выплеснутое из кружки в кружку вино означало чистые помыслы по отношению друг к другу. - Дети, - тихо сказала Леночка, - давайте выпьем за то, чтобы, возвращаясь домой, мы смогли вот так же сдвинуть стаканы. Круг разомкнулся, и все выпили. "Важный тост у спасателей, - подумал Никита, залпом выпивая коньяк. - Не чокаются только на поминках... А о том, чтобы все остались живы, говорить впрямую не принято. Такой тост - для трусов". Коньяк подействовал как-то сразу и развязал языки. Куда девалась застенчивость Володи и чопорность Леночки? Ну а у Олега, и без того страдающего словоохотливостью, язык заработал что помело. Прав был Беспалов - пили они как кони, теперь оставалось проверить, насколько хороши они в полевых условиях. Вначале пошли анекдоты, которые Мигунов, к большому изумлению Полынова, рассказывал мастерски, вместо персонажей вставляя имена сидящих за столом. И куда только Володино косноязычие подевалось - раскрепостился парень после ста граммов... Потом, естественно, перешли на "случаи из жизни", а ими жизнь спасателей была весьма насыщена. И, несмотря на, в общем-то, скорбную работу, смешных историй накопилось предостаточно, хотя порой от них за три версты несло черным юмором. Полынов больше слушал, смеялся, лишь изредка отпуская возгласы типа: "Да ну?!", "Надо же...", "Ну, вы даете..." Хорошие ребята подобрались в его бригаде. И Никите стало вдруг грустно, что именно этих ничего не подозревающих, веселых и бескорыстных ребят он втягивает в гнусные межведомственные игры. - Э, начальник, - вывел его из задумчивости голос Олега, - шта приуныл? Так нельзя! Это дело нужно повторить! В руках Братчикова словно по волшебству появилась бутылка водки. Полынов замотал головой и рассмеялся. - А ты трейлером потом управлять сможешь? - Обижаешь, начальник! Ты за меня не боись, ты за себя боись. А мне не впервой, да и гаишников в степи нет, - отшутился Олег. - Ну а я, наверное, пропущу, - отказался Никита и улыбнулся. - Но в степи наверстаю. Его слова произвели странное впечатление. Все замолчали и удивленно смотрели на него. - Во время работы у нас сухой закон, - серьезно сказала Леночка.
|