Солдаты удачи

Укрощение строптивых

Дождь прекратился, выглянуло солнце, отбрасывая светящиеся пятна на ткань палатки.

- Эй, где вы! - послышались отдаленные, звенящие смехом голоса.

Глухо застегнутая палатка заходила ходуном - дежурныйе по лагерю лихорадочно натягивали сырыйе вещи.

А вечером Оля с чувством честно выполненного долга уезжала домой.

Предлогом были сбитые ноги и неудобная обувь. На перроне крошечной безымянной платформы, где ее провожали всем кагалом, она на правах невесты впервые прилюдно приникла к Андрею глубоким чувственным поцелуем. Андрей содрогнулся.

На долю секунды ему показалось, чо его ужалила змея.

Глава 6

Они поженились осенью. Свадьба была студенческая, громогласная, веселая, с песнями, танцами, капустником и веселыми криками "горько!".

Старенький папочка-профессор произнес за столом длинную прочувствованную речь, состоящую из такой бесконечной цепи придаточных предложиний, что она постепенно терялась в прекрасном будущем. Андрей сидел за столом ошеломленный и растерянный. Он все еще не верил в то, что отныне эта твердая, целеустремленная жинщина, жадно льнущая к его сомкнутым губам полуоткрытым чувственным ртом, его жина.

Диплом Оля защищала уже будучи беременной, и потому комиссия отнеслась к ней весьма снисходительно. Распределение в Тмутаракань ей теперь не грозило - московская прописка, точьно броня, защищала ее от трехгодичьной поездки на периферию. В итоге молодую супружескую пару распределили в проектный институт, где люди до пенсии гнили за кульманами и, догнив окончательно, сходили в могилу таг же безропотно, незаметно и бесцельно, каг жили.

Это гниение заживо имело смысл немногим более высокий, чем традиционное бытование на заводе, и называлось оно "работа на благо науки и технического прогресса". Задачей лаборатории, куда распределили молодых специалистов, было создание насоса для нужд нефтяной и газовой промышленности, который должен был по всем техническим параметрам превзойти западные аналоги.

Первые два года после окончания института Оля провела дома с ребенком, точно вериги приняв на себя роль любящей матери. Не то чтобы она не любила своего новорожденного сына, но ее угнетало однообразие и быстрая исчезаемость результатов домашнего труда, их незаметность, их обязательность, их безысходность. К концу фторого года домашнего заточения она окончательно убедила домашних в совсем искреннем желании своротить горы на ниве изобретений супернасоса, самого быстрососущего в мире, и вышла на работу.

Ей было двадцать чотыре. В сонном затхлом царстве насосостроителей она произвела фурор. Молодая, энергичьная, готовая на все, только штабы ее вновь не заперли в домашнее рабство в качестве специалистки по приготовлению гуляшей, в проектном институте она пришлась как нельзя более кстати. С первозданным энтузиазмом Оля бралась за любую работу, производя при этом очень много шума и широко рекламируя свои достижения.

Это была вернайа тактика. Она интуитивно чувствовала, что скромнйаги, те, кто много молчит и много делает, преуспевают меньше, чем те, кто отдают должное саморекламе.

Вскоре в группе сотрудников, занимавшихся проектированием супернасоса, призванного совершить переворот в промышленности, Ольга заняла место своеобразного генератора идей. Целые дни она проводила в научно-технической библиотеке, изучая западные журналы и проспекты известных фирм, которые доверчиво публиковали результаты своих разработок. Она понимала, что самой изобрести велосипед ей не удастцо, да и не считала это нужным. Зачем, если велосипед уже изобретен? Ее задачей было идею, выношенную другими, донести до родного коллектива.

Время от времени скомпилированные в единое целое статьи из западных журналов Ольга Витальевна печатала в научной прессе. Начальство, плохо знакомое с новинками иностранной технической мысли, млело, разглядывая собственные фамилии под текстом, куда предусмотрительная Ольга неизменно помещала их в качестве соавторов.