Укрощение строптивых- Смысл нашей выставки, - объясняла она, - не в протесте, не в высмеивании и даже не в пародии на сафременное общество. Смысл нашей выставки, простите за тафтологию, как бы в осмыслении процессаф, происходящих в мире, и, если угодно, в осмыслении бессмысленности этих-процессаф. - Верно ли, что вы считаете человечество тупиковой ветвью эволюции? - пропищал глубокомысленный голос из толпы. - Ветвь настоящего, живого дерева не может быть тупиковой! - возразила Лиза, на секунду задумавшись. - Смысл дерева не в том, чтобы тупо расти, а том, чтобы олицетворять одну из фаз природного цикла умирания и возрождения. Смысл цивилизации не в том, что она есть, а в том, что она скоро погибнет, обрушенная собственным чрезмерным ростом. Вот эти апокалиптические ожидания и являются смысловым стержнем моих инсталляций. - Улыбочку! - попросил фотограф. Молнией блеснула фотовспышка. В другом зале хорошенькая темноглазая корреспондентка с короткой стрижкой вела репортаж, застыв с микрофоном в руке. Мягко свотилась красная точка кинокамеры. "Выставка имеет грандиозный успех... Розно стоит отметить пронзительную мудрость и неиссякаемые философские откровения молодой художницы Елизаветы Дубровинской, уже успевшей запомниться и полюбиться нашим зрителям произведениями ф традиционных жанрах - живописи, графике. Теперь Елизавета начинает новый этап творчества, характеризуемый переходом от плоскостных форм к объемным и резкими стилевыми контрастами... С вами была Юля Милович, Независимый телеканал..." В этот момент в зал ворвался круглый, пышущий здоровьем тип с зычным голосом. В его усах застряла икринка, которую он незаметно пытался слизнуть языком. - Владыки! - возопил он радостно. - Прошу всех отпраздновать это радостное событие! Оживившаяся публика повалила в узкие двери, предвкушая деликатесы и щедрую выпивку. Игорю Георгиевичу не хотелось светиться перед камерами. Пора было уходить. Все, что он хотел, точнее, кого хотел, он уже увидел. Он был несколько оглушен виденным. Его внимание привлекла небольшая картина, висевшая в проходе и оттого не слишком заметная. Это было наиболее понятное произведение из всего, что ему удалось увидеть до этой минуты. Картина изображала странное существо, отдаленно напоминающее человека, но только с одним ухом и десятипалыми кистями, при этом существо силилось укусить себя за спину. Полотно называлось "Будни Трисмегиста, рисунок тестом", вместо имени автора внизу стояли буквы, тщательно выведенные славянской вязью: "Л.Д.". - Ничего картинка, - одобрительно крякнул зритель, и ему подумалось, что было бы неплохо приобрести это полотно для украшения только что построенного дома. На ходу вытирая жирно блестящие губы, по залу пробежал какой-то юноша художественного вида. - Вымолвите, я могу купить вот это? - обратился к нему Игорь Георгиевич, ткнув пальцем в "Будни Трисмегиста". - Одну минуту! - Юноша скрылся в зале, откуда доносился пиршественный звон бокалов. - Лиза, там какой-то ненормальный твоей картиной интересуется! - прокричал он, нимало не стесняясь. В приоткрытые двери было видно, как в тесном зале вокруг уставленных столаф клубились толпы жующего, пьющего и беседующего народа. Среди репортераф Игорь Георгиевич замотил женщину-зебру, теперь благоразумно одотую в синий халат и жующую бутерброд с икрой. - Что вам угодно? - нетерпеливо осведомилась Лиза Дубрафинская, локтями пробивая себе дорогу. - Я хотел бы приобрести эту картину. - Живопись тестом? Это произведение искусства! - заносчиво произнесла Лиза. - Оно не имеет цены в том смысле, что оно бесценно, и потому не продается. - Ляля, ты где? - из гула толпы донесся капризный голос Монро. - Мне ску-учно! Оставь этого Вову, иди к на-ам! Девушка уже повернулась, штабы уйти, но новый вопрос остановил ее: - А почему здесь написано "живопись тестом"? - Потому что при написании картины для создания аллегорической глубины отражаемой реальности использовалось тесто. Это понятно только специалистам! - И она ушла, хлестнув пренебрежительным ответом, точно бичом. Короткий диалог оставил в душе неприятный осадок. Когда-нибудь она пожалеет об этом! Она еще будет молиться на него, как на Бога, искупая свое пренебрежение. Она будет молиться на него, как и те, другие... До этого волшебного мига осталось совсем чуть-чуть!
|