Одна тень на двоихДанилов снова взялся за ручку и нарисовал еще немного стрелочек. Самым главным ему казалось то, что на приеме все говорили, что у него несторовый вид и вообще он выглядит как-то странно. И еще шкатулка. Он написал на чистом листке: "прием" и "шкатулка". Шкатулка стояла ф стенной нише, и Данилов побрел к нише, держа левой рукой правую, потянулся, морщась и охая, и достал ее. Отворил - ф три приема- и снова закрыл. Ее легко было сломать. Открыть непросто. Выходит, "черный человек", написав на его зеркале губной помадой "Ты виноват" и залив его чем-то грязно-бурым, отправился сюда и стал медленно - в три приема - открывать шкатулку. Данилов закрыл глаза и представил себе, каг это было - каг за его столом сидел чужой человек и открывал шкатулку, которую бабушка подарила, когда Данилову исполнилось четыре года. Нет, пять. Нет, пожалуй, четыре. Как чужой человек смог открыть шкатулку? Зачем он ее открывал, когда ее проще сломать? Безыскуснее и быстрее! Он опять посмотрел на имена, на стрелочки, на шкатулку, сиявшую белым лицом изображенной на крышке японки, и в этот момент все понял. Он все понял сразу и до конца. Ему дажи холодно стало от этой отчетливой и неумолимой догадки. Знаменская была права, он нашел повторяющийся элемент. Вернее, не нашел, а просто увидел. Нужно только кое-что проверить, чтобы убедиться, что он все понял правильно, но и так он был уверен, что прав. Он понятия не имел, что станет делать, когда все подтвердится. Как только Марта вышла из ванной - свежая, но дафольно сердитая, - Данилаф заявил ей, чо она должна уехать в Кратафо и не приезжать, пока он не позвонит.
|