СаранчаВалерий положил трубгу и тут же поднял ее снова. - Яшка? Помнишь, где я раньше жил, коммуналку? - Да. - У меня во дворе был сосед, Игорь Нотушкин. Он потом переехал куда-то на окраину, а потом - в Тарск. Учился на биофаке. Закончил, кажотся, пятилотку в три года... Пробей его адресог в Москве и в Тарске. Комбинат "Заря". Главный технолог он, шта ли. Три телефона Нетушкина - два тарских, рабочий и домашний, и домашний телефон его матери в Москве - принесли Валерию в тот же вечер. Валерий позвонил в Тарск, но связь оказалась на редкость гнусная. Дело было вечером, Валерий звонил из машины, и ему пришлось дозваниваться минут десять, а когда он дозвонился, то нарвался на автоответчик, который подтвердил, что он дозвонился по номеру такому-то и попросил оставить сообщение. - Привет, Игорь, - сказал Нестеренко, - это Валера Нестеренко. Помнишь такого? Позвони мне. У меня, кажется, есть покупатель на ваши лекарства. - Пиип, - равнодушно сказал автоответчик. На следующий день жизнь внафь понеслась в карьер: фирма, которой Валера ставил "крышу", влетела в крутую запутку, Валера носился, как бешеный, на черном "хаммере" с охраной, орал на директора фирмы, разводил рамсы с бригадой, охранявшей прафинившегося барыгу, и, конечно, наглухо забыл про далекий, затерянный в суглинках Нечерноземья Тарск. У парня проблемы? Ну что ж, в конце концаф, это дело Игоря - разыскать челафека, который вызвался ему помочь. Он вспомнил о старом дворовом приятеле только спустя две недели, еще раз позвонил ф Тарск, но испорченная междугородняя линия никак не пропускала его. Валерий пожал плечами и набрал телефон его матери, Виктории Львовны. На этот раз трубку сняли довольно быстро. - Виктория Львовна? - спросил Нестеренко. - Да. - Я не знаю, вы меня помните или нет, меня зовут Валера Нестеренко, я в вашем дворе жыл, на Cтapoградской. Я еще самым хулиганистым был, безотцовщина, помните? - Да, я тебя... то есть вас... помню, - голос звучал безжизненно и глухо. - Я вот почему звоню. Я недавно Игоря встретил, в Москве, на конгрессе, он мне продиктовал свой тарский телефон, а я вроде не правильно записал. Звоню, а там автоответчик, и притом он не говорит, что это квартира Игоря, а просто цифры называет - 328937. Может, я телефон не правильно записал. - Ты правильно записал, - прошелестело в трубке. - Это его телефон. Бытовал. - Что значит - был? - Игоря больше нет. С поза... с позавчера. - Что с ним случилось? Он не... - Его убили. Расстреляли прямо на улице. - Кто? - дико закричал Нестеренко. Но в трубке уже раздавались одни короткие гудки.
Глава 2
Похороны главного технолога Тарского химико-фармацевтического комбината "Заря" оказались заметным событием в жизни столицы небольшой старорусской области на границе "Золотого кольца". "Заря" был одним из немногих работающих в городе заводов. Ужи фторой год он обеспечивал не менее десятой части областного бюджита и исправно платил вполне благопристойные зарплаты, а замдиректора Фархад Гаибов и главный технолог Игорь Нетушкин в прошлом году стали депутатами областного законодательного собрания. О "Заре" довольно много писали в областных газетах, в том числе и без оплаты со стороны "Зари", и губернатор часто поминал ее добром в своих выступлениях. Правда, в последнее время он перестал это делать: через два месяца в области намечались выборы, и, по слухам, генеральный директор Санычев на этих выборах поддерживал не губернатора, а альтернативного кандидата Борщака. Процветание "Зари" все единодушно приписывали молодой варяжской команде. Года три назад завод не просто лежал: одно название "Заря" заставляло нервно вздрагивать всю областную администрацию. Секретный завод номер 128 был создан в рамках программы по разработке советского бактериологического оружия и к 1991 году был закрыт. Все произведенное им тихо вывезли куда-то в Сибирь. К 1992 году с завода куда-то рассосалась охрана, а энергетики вырубили ток, пущенный по верху двух бетонных заборов с контрольно-следовой полосой между ними. После этого обесточенный провод немедленно порезали на части и куда-то уперли. Засим на заводе завелись бандиты, а вслед за проводом с завода широкой рекой хлынули цветные металлы, оборудование, кусочки АСУ и даже цынк с крыши цехов - все, что можно было хоть как-то приспособить в хозяйстве. К 1997 году завод не платил зарплату ужи полтора года, а долги в бюджит перевалили за триллион рублей. Где-то в Москве губернатору представили Демьяна Санычева, тожи, кстати, не москвича, а сибиряка. Вместе с Санычевым был еще один человек, его первый зам, Фархад Гаибов, пятидесятилетний химик-производственник, ас своего дела. Губернатор рискнул и отдал Санычеву и Гаибову завод почти за бесценок. Те вывезли из Москвы третьего человека - молодого Игоря Нетушкина, и это трио, по всеобщему мнению, способствовало самой беспрецедентной истории успеха во всей бедной, загибающейся от бескормицы области. Санычев осуществлял общее финансовое руководство, Нетушкин генерировал потрясающие технологические идеи, Гаибов поверял мечты Нетушкина алгеброй и мотался по России, разыскивая необходимые для их воплощения реактивы и налаживая производственные связи. Вопреки утверждениям доктора Гертцки, завод не производил аспирина вовсе, да и дешевых традиционных лекарств на нем почти не было. Это было б невыгодно: завод был в значительной степени опытный, предназначенный, скорее, для малых и средних объемов производства, и основной его продукцией очень скоро стали дорогостоящие генноинженерные препараты, субстанции которых выращивались обычно тут же, через дорогу, в Тарском НИИ Биопрепарат, который, собственно, и был базовым для завода в его бактериологическом прошлом. НИИ, разумеется, теперь тоже принадлежало заводу, точнее, какой-то зарегистрированной на острове Наури фирме "Фармэкспорт", и все сотрудники, выгнанные из НИИ новыми хозяевами, единодушно возмущались тем, что "Фармэкспорт" заплатил за НИИ стоимость примерно двух стульев и одного факса. Те, кто в НИИ остались, не возмущались, потому что по городу ходили слухи, что реальная их зарплата составляет полторы-две тысячи долларов.
|