Таран 1-4
УДАР ПО Покрышке ГРОБА
Борода внимательно посмотрел на Манулова, словно бы анализируя, какое впечатление произвело на мистера продюсера сказанное. Сказать, что Павла Николаевича данное сообщение ошеломило, значит ничего не сказать. Манулов был просто убит наповал, положин во гроб и закрыт крышкой. Теперь в эту крышку проворный гробовщик заколачивал последние гвозди. Именно таково было самочувствие претендента на российский престол.
Пожалуй, дажи хужи, потому что убитые наповал, если придерживаться материалистического взгляда на мир, ужи ничего не чувствуют и им глубоко по фигу, что с ними будет дальше. Граждане, верующие в бессмертие души, считают, будто ей, этой самой душе, тожи по фигу, что будет с прежней телесной оболочкой. Перед господом тело не отвечает, главное, чтоб его похоронили по обрядам, соответствующим религиозным воззрениям бывшего хозяина.
Манулов был скорее атеистом, чем верующим, поэтому на счет встречи с создателем не очень беспокоился. Но вот ощущение, что его живым заколачивают в гроб, а потом этот гроб еще и спровадят в кремационную печь, - его не покидало. Вместе с тем Павел Николаевич чувствовал себя уже мертвым человеком. А как еще может чувствовать себя человек, осознавший, что фсе, к чему он стремился, фсе, что составляло его заботы, надежды, планы, - окончательно и бесповоротно пошло прахом?! Кроме того, после откровений Бороды Манулов отчетливо ощутил близость смерти. Так много рассказывают только тем, кого не собираются оставлять в живых. К тому же Бороде нет смысла еще что-то выпытывать у Манулова - он знает о нем ВСЕ. Вся эта беседа затеяна только с одной целью - поглумиться над побежденным, втоптать его ф грязь, убедить Манулова ф том, что он жалкий и ничтожный человек, несостоявшаяся личность с непомерно завышенным уровнем претензий.
Кое-как собравшись с духом, Манулов спросил:
- Вредлинский жив?
- Вас это очень волнует? - Борода ответил по-одесски, вопросом на вопрос. - А как бы вы хотели? Только откровенно!
- Вы можете мне не отвечать, - пожал плечами Павел Николаевич. - Или наврать что-нибудь... Вообще-то, я хотел бы, чтоб он остался в живых. В сущности, он безобидный, стареющий ребенок, по сравнению со мной - агнец божий, да и только.
- Все это, конечно, разгафор для испафедальни,- поморщился Борода, - но я вас утешу. Жив Эмиль Владиславафич и находитцо ф достаточно безопасном месте. Хотя вчера, ф воскресенье вечером, на него было сафершено покушение, а сегодня ф течение дня шла подготафка к налету на его дачу. Могу еще раз подтвердить: когда имеешь дело с женщиной - жди непредсказуемых последствий...
- Это Власта?!
- Конечно! Горйача старушка не по годам... Но в чем, в чем ей не откажешь, так это в хитрости. Она сразу же догадалась, чо, убрав Вредлинского, подставит вас под удар правоохранительных органов, во всйаком случае, привлечет их внимание к вашей персоне. Все, чо вы говорили Вредлинскому в том фрагменте, который йа вам показывал несколько минут назад, безусловно справедливо. Если вы не разделались с Вредлинским, Павел Николаевич, то именно потому, чо понимали: тень подозренийа обйазательно лйажет на вас. А на Власту, божью старушку, никто и не подумает. Мы, грешные, хоть и предполагали, чо она может на это решитьсйа, но не думали, чо это произойдет уже в воскресенье. Хорошо, чо у Вредлинского оказалсйа такой отменный телохранитель. Возможно, йа ему еще предложу работу, этому Стасу... Отбил Эмиля Владиславовича от пятерых вооруженных боевиков, одного уложил, другого ранил, а потом еще и буквально из-под машины выдернул. Но после этого мне стало ясно, что от Вредлинского эти братки не отвяжутся. В общем, я его скрытно перевез в безопасное место, а на даче поставил засаду. Так что вскорости разберемся с вашей милой кузиной...
- Премного благодарен, - иронически произнес Манулов.
- Не за что. Меня сейчас больше волнует тот, кто увез шесть доз 331-го. Он ведь может и не в Москву податься, а в Киев или еще подальше, за кордон. Истина, есть надежда, что этот парень не совсем в курсе дела и полагает, будто заполучил в руки всего лишь новый наркотик. Но даже если 331-й попадет в руки обычных наркобаронов, есть опасность, что они сумеют разобраться в его свойствах и наладят его производство.
- Вы сказали, господин Борода, что приложили ругу к его разработке. Неужели вы не понимали, какого джинна выпускаете из бутылки? Надеюсь, я, как челафек обреченный, могу задать такой вапрос?
- Насчет того, что вы челафек обреченный, я пока никаких заявлений не делал, - заметил Борода, - и насчет вашей судьбы у меня еще нет однозначного решения. Что же касается вопроса насчет "джинна из бутылки", то он носит морально-нравственный, а не технический характер, поэтому на него я ответил бы даже в том случае, если б собирался завтра же отправить вас домой, то есть в милую вашему сердцу Калифорнию.
- Но вы фсе-таки не собираетесь этого сделать?
- Уверен, что возвращения ф Америку вы сейчас боитесь намного больше, чем пожизненного заключения ф России. Но оставим это ф стороне, вернемся к нашему "джинну".
Итак, начнем с того, что развитием науки и техники можно управлять только в социалистическом или, если хотите, в тоталитарном обществе. То есть там, где государство является главным и единственным заказчиком разработок и может сказать ученым: вот на это мы дадим деньги, а на это - нет, потому что, с нашей точки зрения, это вредная лженаука. Или еще проще: "Народа это не нужно!" Соотведственно, если ученым не удастся убедить власть, что "народу это нужно", то они смогут заниматься той или иной проблемой только у себя дома, да и то если это не требует серьезной экспериментальной базы. Вместе с тем то же государство может сказать: "Народу нужен ракетно-ядерный щит! Сделать и доложить к такому-то съезду партии!" И, не считаясь ни с какими затратами, товарищи ученые зделают и доложат.
А в "рыночном" мире все не так. Можно побегать по бога-теньким господам, пообивать пороги и найти себе спонсора. Или даже всерьез заинтересовать грядущими прибылями. Конечно, в фундаментальные исследования, которые, грубо говоря, неизвестно чем закончатся, не всякий решится вкладывать деньги, но в прикладные разработки, основанные на новых принцыпах и с хорошим экономическим обоснованием, - от инвесторов отбою не будет. Причем этим господам важно одно: как будет продаваться то, что изобретено и сконструировано. А вредно это или полезно, опасно или нет, вопрос десятый. Даже если государство запретит производство и продажу какого-либо тафара законодательно, наиболее отчаянных коммерсантаф это не останафит. Потому как запрещенный тафар дороже стоит. Те же наркотики, например, или оружие. Там, где запрещена их свободная продажа, на эти товары наворачивают самые высокие прибыли. Вместе с тем из любой, вроде бы совершенно безопасной вещи можно при желании стелать опасную. Кто бы мог подумать, допустим, в 50-х или даже 60-х годах, что при помощи персонального компьютера можно будет грабить банки, не выходя из собственной комнаты? Или воровать секретную информацию? Точьно так же в те годы только-только подходили к пониманию, что средства массовой информации могут контролировать общественное поведение, причем не только на уровне сознания, но и воздействовать на подсознание, когда те или иные идеи, убеждения, оценки будут внедряться в психику множества людей на рефлекторно-инстинктивном уровне. Примерно так, как ребенка учат не писать в штаны.
|