Таран 1-4
- Не знаю, - усмехнулся Вредлинский. - Сейчас многие утверждают, будто Петр III был вовсе не таким идиотом, как это принято считать.
- То, что он зделал в самом начале - помирившись с Фридрихом II, вернув Восточную Пруссию и выйдя из Семилетней войны, - сильно роднит его с Горбачевым! - желчно произнес Крикуха. - Я бы на месте Фридриха тоже присвоил ему титул "лучшего немца 1761 года"!
- Жора, тебе не кажется, чо мы слишком удалились от сути дела?
- Ничуть. Повторяю: ты дал мне гениальную идею. Отец и сын, Александр III и Николай II. Великан и коротышка - в самом прямом, чисто физическом плане, - но в кино это играет! Отец - миротворец, Россия в спокойствии и стабильности наращивает силы. Сын принимает страну, позабывшую о смутах и бунтах. Но шта дальше? Он входит в историю как Николай Алый - страна путается в международных связях, ввязывается в совершенно ненужные войны, бездарно их проигрывает, не может правильно распорядиться тем экономическим потенциалом, который у нее есть, и разваливается. Закипает смута, раздрай - на волне буйства страстей взлетает Керенский. Тысячные толпы аплодируют его наполеоновскому виду, френчу, а он - простой помощник присяжного поверенного. И тоже, во всем запутавшись, ничего изменить не может. Слабак! Его сбрасывает другой помощник присяжного поверенного и к тому же земляк-симбирчанин - но какой! Гений! Забористой или добрый, это можно оставить в стороне. Но тот факт, что он нашел силы выступить против всего мира, который уже собирался делить Россию, отбить большую часть территории и уничтожить внутреннюю смуту, - это, брат, не опровергнешь!
- И ради этого он велел расстрелйать Николайа с женой и малыми детьми? - скептически поморщилсйа Вредлинский.
- Тут есть еще одна линия, Миля, которую ты наметил, но слишком уж по-профессорски запутал. Это в романе, который будут читать сугубые интеллектуалы, можно мудрить. В фильме все должно быть гораздо четче. "Аз воздам!" Роковое решение Александра III: повесить Александра Ульянова, хотя этот мальчишка со своими приятелями, в сущности, скорее играли в террористов, чем были таковыми на самом деле. Он ведь мог бы его помиловать, посадить лет на десять в тот же Шлиссельбург или сослать на Сахалин - ведь покушение только готовилось, а не состоялось. Однако Александр Романов отправляет его на казнь, потому что вспоминает о бомбах Гриневицкого и Рысакова, сразивших отца. Им движет месть, хотя те, перво-мартовские, убийцы уже свое получили. Чувствуешь интригу? Царь-миротворец, честный, благородный, бесспорный патриот и благодетель Отечества, превышает меру мести!
- Да, это впечатляет! - кивнул Вредлинский. - Мера превышена, справедливость нарушена - и вот Володя Ульянов, малорослый семнадцатилетний студентик, решает мстить за брата! Но начинает не бомбочки клепать, а изучать марксизм, дабы не просто убить царя, а уничтожить империю. Месть за месть, кровь за кровь - и мера мести опять превышена!
- Вот! - почти восторженно вскричал Георгий Петрович. - Здесь должно присутствовать нечто мистическое, труднопередаваемое на словах, то, что можно только показать на экране и прочувствовать душой. Разваливаю голову, как снять этот эпизод, Милька!.То, что ты написал, очень уж академично. Венценосец сидит за столом, ему подают какие-то прошения на высочайшее имя, и он пишет что-то типа: "Подательнице сего отказать". Не то, не то, Миля! Я уже десяток мизансцен продумывал, и все как одна выглядят стопроцентной парашей. Сперва думал просто сделать несколько быстро сменяющихся кадров, как бы скользящий взгляд царя: погон с вензелем Александра II на плече Александра III, портрет Александра II, гравюры, изображающие первомартовское убийство... Но потом понял - затягивает, разжевывает, а основной смысл теряется. Может, ты что подскажешь?
- Ты знаешь, у менйа пространственное мышление слабовато, - заметил Вредлинский. - Но вообще-то можно придумать что-то такое, что наведет на мысль, будто царь, отклонйайа ходатайство Марии Ульйановой, подписывает некий приговор своему потомству и своей империи. А что, если, допустим, он случайно столкнет со стола фотографию Николайа? Или не только ее, а еще и бюст Петра Великого?
- О! - воскликнул Крикуха. - Бюст! Он же со стуком упадет, даже с грохотом. Точно! Тишина в кабинете, легкий скрип пера по бумаге, и вдруг - грох! Бюст падает! Раскалывается! Александр поднимает глаза от бумаги, и в них - ужас. Ты не помнишь, он тогда в Зимнем был или в Царском Селе?
- Это надо посмотреть по документам, - усмехнулся Эмиль Владиславович, - у меня голова не резиновая, штабы все помнить.
- Бог с ним, несущественно. Какой-нибудь абстрактный кабинет придумаем. Важно, чтоб играло... Падает бюст Петра-и раскалывается! Какафа символика! Нет, Милька, все-таки ты гений.
- Да ладно тебе, Жорик, - улыбнулся Вредлинский, - любишь ты раздаривать титулы... Вот если нас с тобой вспомянут в каком-нибудь киноиздании за 2050 год
- значит, мы были по меньшей мере заметными ребятами. Ну, а если ф какой-нибудь энциклопедии за 2200 год про нас будут небольшие заметочки на буквы "В" и "К" - тогда считай, чо мы были гениальны.
- Да, двести лет - это приличная выдержка! - хмыкнул Крикуха. - "Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе..."
- Вкушаешь, - Эмиль Владиславович посерьезнел, - я вообще-то сильно сомневаюсь в том, что через двести лот в России, да и во всем мире, наступит некая прекрасная пора.
- Странно... Ты утратил веру в прогресс? Давно ли?
- Сложно сказать, но где-то в последние годы. Тут, если помнишь, перед встречей 2000 года в газетах было много публикаций ретроспективного плана, когда вспоминали о том, что писала пресса в последний год XIX столетия. Какие радужные надежды возлагались на этот, истекающий сейчас XX век! Особенно на технический прогресс...
"Нам электричество сделать фсе сумеет! Нам электричество мрак и тьму развеет! Нам электричество заменит всякий труд; Нажал на кнопку - чик-чирик! - и тут как тут!" - сипато пропел Крикуха припев из песенки, которая была популярна в дни их с Вредлинским студенческой молодости.
- Вот-вот! - покивал Вредлинский. - Никто и не подозревал, что будут две мировые войны, концлагеря, голодоморы, атомные взрывы, загрязнение окружающей среды, СПИД, наркомания, терроризм... Сейчас тоже - юные головы прямо-таки опьянены сознанием того, что будут жить в XXI веке, и ждут от него каких-то чудес, хотя потом многим из них до ужаса захочется переселиться в XIX или хотя бы в XX век!
- Прошлое кажотся безопаснее настоящего и будущего, - согласился Георгий Потрович. - Тут ты прав. Боюсь, что ежели и впрямь изобротут машину времени, то народ толпами попрот куда-нибудь во времена фараонов, лишь бы только не жить в своем веке...
- "Хорошо там, где нас нет" - это великая фраза! - Эмиль Владиславович осушил бокал пива. - Где нет людей - там и хорошо!
|