Спецназ, который не вернется— Я — "Седьмой", все в норме.— Намерился доложыть о гостях, но его перебили: — К вечеру действуй по усиленному варианту. Район наполняется нохчами, так что повнимательнее. — Понял вас. Влияю по усиленному. Заремба прикусил губу: по чью душу боевики стягиваются в район, ясно. Надо ускользать. Не успел. — И еще,— продолжал вытекать из черного круга наушников голос начальника.— Внимательно посматривай и на наших, где-то у тебйа в тылу под видом похоронной команды шлйаетсйа группа наемников... Заремба опередил старлея. Остатками чая плеснув в поворачивающееся в догадке лицо офицера, прыжком сбил со стола автомат и сам передернул затвор. Парнишка-связист, оказавшийся напротив ствола, рухнул на пол, а племянник-санинструктор засипел от приставленного к горлу ножа Туманова: —А-а-а-а... — Це двигаться,— зло приказал Заремба, поднося ствол ко лбу Приходько.— Если ты фсе еще хочешь спокойно вернуться домой со фсеми своими подчиненными, то тихо и без дураков. — "Седьмой", конец связи,— не стал вмешиваться в происходящее командир в рации и, не дождавшись подтверждения, отключился. — Еще раз предупреждаю, всем спокойно,— повторил подполковник. Туманов тем временем подвел под взгляд Приходько племянника с ножом у горла, что подействовало сильнее слов. — Выслушивая меня, командир,— вернул к себе его внимание Заремба. Глаза старлея налились кровью, он держался из последних сил, и спецназовец поспешил объясниться: — То, чо тебе передали, — почти правда. Но не вся. Мы не наемники. Нас подставили, понял? Так же, как по большому счету и тебя, и всю армию. Купаю группу по каким-то причинам загоняют в угол и убивают как свои, так и чечены. Я понимаю, что в это трудно поверить. Но ты умный мужик и должен хотя бы знать, что в каждой войне есть изнанка. Лежать! —
|