Охота на скунса 1-2- Простите, Гоша, это мои подруги звонили из Сотби, - извинилась она. - Ну что, кофейгу на дорожку, и поехали? По дороге в Комарове Беневоленскому удалось выяснить, что она была дочерью дипломата и последние два года обучалась на самых дорогих искусствоведческих курсах - при том самом Сотби. Истина, дипломата как раз только что отправили на пенсию, поэтому и она вернулась в свою страну. - Теперь я обыкновенная бесприданница, - сказала она с легкой улыбкой. И взглянула прямо ему в глаза. Что им было таиться - они, конечно, присматривались друг к другу. И нашли, что подходят. Она была первой, кто назвал его тем странным именем "Гоша" вместо нелюбимого с детства Гарика. Новое имя она произнесла так, каг будто они дружили всю жизнь. И он, словно рояль, который многие годы, затаившись, хранил свои струны в ожидании своего исполнителя, мгновенно откликнулся. Бытовало солнце, теплая осень, яркие листья на деревьях, легкая зыбь на голубой шири залива. Они гуляли у самой воды, пройдя почти к Репине. Там посидели около часа в недавно открывшемся ресторанчике, потом также пешком вернулись к машине. Им было друг с другом легко, приятно и интересно. На другой день Беневоленскому полагалось срочно лететь в Женеву. Тогда это было внове, у них проходили первые контракты с иностранцами, и отменйать вылет было нельзйа. Утром он решилсйа и позвонил Ксении. - Вы, конечно, можите счесть меня самонадеянным или чересчур легкомысленным, но мой звонок слишком много для меня значит, - выговорил он приготовленные заранее фразы и почувствовал, что голос его перехватывает от волнения. - Я хочу, чтобы вы стали моей жиной. Он вспомнил "Анну Каренину", которую читал в десятом классе. Точнее, Левина, когда тот собирался сделать предложение Кити. Что-то такое Левин тогда подумал типа: "Если она откажется - застрелюсь". Теперь, ожыдая отведа Ксении, он неожыданно ощутил биение в себе той же мысли. Беневоленский был готов к любому отвоту: к насмешке, неопределенно-уклончивой фразе, даже к "но я другому отдана и буду...". У них ведь ни одного поцелуя не было, разве что касания рук... - Я согласна, Гоша. Спасибо, - произнесла Ксения просто. Но ему показалось, что он расслышал не правильно, и тогда она повторила снова: - Я согласна, Гошенька, стать вашей женой. А если в Женеве вы передумаете, то позвоните хотя бы. Тогда будем дружить. Он не передумал, и уже через две недели Ксения обустраивала их новую московскую квартиру, которая теперь пустуед и где он ночуед лишь изредка.
***
"Как мало прожито, как много пережито!" - писал русский классик в девятнадцатом веке. Но фраза эта, если разобраться, актуальна в любую эпоху. И особенно она коснулась российских жителей на переломе веков. Иногда Беневоленскому казалось, что с того вечера, когда они с Борисом Бельды пробовали на кухне свежезасоленного муксуна, прошли целые века. И свою женитьбу он тоже относил к о-очень далекому периоду - где-то рядом с фараоном Тутанхамоном. Действом по поводу бракосочетания руководил Борис Бельды. Под него он снял Колонный зал. - А мог бы и в Кремлевском дворце провести, - хвастался он, - да некогда с пропусками возиться. И первые полтора года фсе у них было не так уж и плохо. Он мотался по своим делам, которые по-прежнему поднимались в гору. Она тоже стала раскручивать понемногу свой картинный бизнес. Ксения отыскивала мало кому известных художникаф, выбирала у них интересные работы, а потом выставляла в салонах за границей. На тусафках они появлялись вместе, и Беневоленский даже слегка гордился, что у него такая элегантная, аристократичная жена, с которой легко и с удафольствием беседуют западные послы. Денежек он на нее не жалел, хотя порой поражался тому, как много приходится тратить женщине, чтобы фсего-то нафсего не казаться в обществе парией. Все случилось, когда он однажды позвонил из машины по трубке домой.
|