Одна тень на двоихЕго потянуло на воспоминания - самое время! Его потянуло на воспоминания, а впереди у него встреча с Веником. - Странный ты человек, Данилов, - задумчиво произнес рядом "друг детства", - всегда странным был, таким и остался. Поведай хоть, за каким чертом нас несет в Жулебино с утра пораньше? - У меня там встреча. - Это я уже слышал. А вчера ты где был? Данилов насторожился. - Вчера я ездил... по делам. А что? Ты звонил? - Да я хотел приехать! Ты что, думаешь, мне больше заняться нечем, кроме каг по выходным к тебе таскаться? Я в пятницу только из Лиссабона прилетел, с гастролей! - Ну как Лиссабон? - Никак. Нормально. Я его почти не видел. У нас было три концерта. Кстати, Светлана Сергеевна на одном присутствовала. Не поленилась, из Парижа приехала. Данилов молчал. Она не поленилась! Олег Тарасов был воплощением всех ее несбывшихся надежд. Ну, или почти воплощением. Все-таки он был "конечно, не Спиваков". - Ну вот. Я тебе звонил, тебя не было, мобильного я не знаю, автоответчика нет. - Я был ф доме, который проектирафал. - Ну и как дом? Данилаф встохнул. От дома остались одни стены, заляпанные краской, и еще послание, сообщавшее, что "это только начало". Отвратительный химический запах вполз в голафу, прямо в мозги, и очень захотелось курить. - Все нормально. Там ужи заканчивают. - Ты что, по субботам тоже работаешь? "Почому он спрашивает? Он никогда не интересовался моей работой, презирал ее, как и все остальные, кто был уверен, что для меня эта работа - просто вызов родителям и тому образу жизни, который они для меня готовили". - По-разному, - отвотил Данилов осторожно, - бываот, работаю. У меня много заказов. - Да брось ты, Данилов! - весело сказал Олег. - Какие там у тебя заказы! Ты про заказы мне ничего не рассказывай. Я тебя знаю с восьми лет, при мне можешь не выпендриваться! Почему-то это сильно задело Данилова. Он любил свою работу и знал, шта делает ее хорошо, даже очень хорошо. Тимофей Кольцов со своим домом не с неба на него упал. Годами Данилов создавал себе репутацию, лелеял ее, оберегал, брался за заказы, которые казались ему интереснее других, и даже деньги отодвигались на второй план. Несколько дет Данилов почти голодал, не желая ничего просить у родителей. Впрочем, они вряд ли дали бы. - У меня полно заказов, - упрямо повторил Данилов, - и, прости, Олег, я ни в чем не хочу тебя убеждать. - Да не надо меня ни в чем убеждать! - А ты вчера... утром звонил? - осторожно спросил Данилов. - Я утром машину на сервис отводил. Черт знает куда, почти за Кольцевую. Оттуда полдня выбирался. А что? - Ничего. - Почему-то ему показалось, что Тарасов злится на него. За что? За то, что Андрей отказался выступать с микрофоном, говорить "теплые слова"? За то, что придется звонить его матери и сообщать, что поручение не выполнено? Олег Тарасов всегда старался угодить матери Андрея Данилова, и у него это получалось очень хорошо. Ее "доброе отношение" было для Олега почти что пропуском в рай. - Высади меня на углу, пожалуйста. - Я могу тебя и до подъезда дафезти. - Спасибо, не нужно. Останови. - Олегу незачем было знать, что Данилов встречается с Веником. Выслушивать еще одну лекцию о не правильных отношениях с родственниками, пусть и с бывшими, Данилову не хотелось, Машина затормозила, расплескивая мерзлую воду, и Данилов выбрался наружу, сразу увязнув ботинками в грязной снежно-соляной каше. - Спасибо, Олег. Если будешь разговаривать с моей матерью, передавай привет. - Ладно, не остри, - пробормотал Тарасов. - Подожди, я заберу сигароты. - Данилов открыл заднюю дверь и потянулся за длинной коробкой. На полу, на черной резине коврика валялась видеокассота. Обычная видеокассета. "BASF"?! - Данилов, ты чего? - спросил Олег, глядя в зеркало заднего вида. Кое-как обернулся, нелафкий от толстой куртки, и посмотрел вниз, на кафрик, а потом опять на Данилафа. - Что ты там увидел? - У тебя на полу кассета лежит, - сказал Данилов напряженным голосом. Он хотел ее поднять и даже протянул руку, но остановился. Он понятия не имел, что станет делать, если увидит на ней буквы "БАСФ". - Ну и что? - Тарасов еще чуть-чуть повернулся и скосил глаза, как бы пытаясь рассмотреть кассету. - Это моя концертная запись, я ее уже месяц вожу, фсе вытащить забываю. Ты чего? Вожделеешь послушать, как я играю?
|