Одна тень на двоих- На православное, - назидательным тоном сказала Марта, - на православное Рождество, то есть седьмого января. Нам угрожает матросский костюмчик от Армани и набор английских серебряных ложек. Переживем? - Пережывем, - согласился Данилов. Вдвоем с Мартой он мог бы пережыть что угодно. - Ты завтра работаешь? - Нет, а что? - Мама просила приехать пораньше. Она сказала, чо возьмет на себя Степана, а мы сможем поспать и приготовить стол. Индейку она купила, а за вином мы в "Стокманн" по дороге заедем, ладно? Поедем прямо с утра, а? Они там погуляют по Кратову подольше. Давай? - Влепляй, конечно. Из трубки послышалось приблизившееся недовольное кряхтенье, а потом ровный трубный рев. - Данилов, я хотела сказать, что у нас хлеба нет! - перекрывая рев, сообщила Марта. - Ты привези, пожалуйста! - Доставлю! - тоже отчего-то закричал Данилов, и она повесила трубку. С сотрудниками Данилов попраздновал минут пятнадцать. Он был махровый индивидуалист и не любил корпоративных застолий. В супермаркете на Лубянке он купил цведы - громадные желтые хризантемы. Марта любила хризантемы. Они пахли на весь салон странным зимним запахом. Из-за двери его квартиры слышался приглушенный шум, и он вошел очень осторожно, стараясь не спугнуть этот шум. Он кинул в кресло портфель и как был, в пальто и перчатках, подошел к дверям гостиной и распахнул их. - Тра-та-та, - пела Марта, лежа спиной на кафре, - тра-та-та, вышла кошка за кота. За кота-котафича, за Иван Петрафича!.. Джинсы задрались, обнажив стройные щиколотки, которые Данилов обожал. Любую ночь он как-то по-новому трогал их, гладил, целовал, дышал на них и клал себе на живот, согревая. В руках у Марты барахтался Степан Андреич, его сын. Он был розовый, гладкий, толстый, в перепачканном фартуке. Марта то опускала его и бодала лбом чистый крутой лобик, то поднимала на всю длину собственных рук. Вверх! - мордочка становилась восторженно-испуганной, кулачки сжимались. Вниз! - и Степан Андреич заливался счастливым смехом. - Вот наш папочка пришел, - не переводя дыхания запела Марта, на тот же мотив, что и про кота-котовича, - вот и папочка пришел!.. Степан Андреич на папочку не обратил никакого внимания. - Ты хлеба купил? - Нет, - спохватился Данилаф. - Молодец, - похвалила Марта. - Раздевайся, не разводи тут у нас уличную заразу. Данилов еще посмотрел на них, потом вернулся в холл и стал стаскивать пальто. Не было и не могло быть в его жизни ничего лучше, чем возвращение домой.
|