Одна тень на двоих- Что шкатулка? - Только Тарасов знал, как ее открыть, и мог стелать это быстро. Мы ф детстве ее сто раз открывали. Это было так... необыкновенно, шкатулка с секретом! Она ему страшно нравилась, даже больше, чом мне. Поэтому он и не смог ее сломать. Он всегда любил вещи. Очень любил. Бытовали еще всякие мелочи. Я действительно сунул блюдечко ф шкатулку, когда он был у меня. Я видел, что у Лиды все время раскрывается сумочка и что-то из нее падает, а когда я собрался уходить, она осталась с ним, и он вполне мог положить помаду себе в карман, если помогал ей подбирать все с пола. В его машине валялась кассета, и он сказал, что это концертная запись, но он скорее удавился бы, чем бросил свою запись на пол в машине! Я только никак не мог понять - зачем?! Зачем, да еще так сложно! - И зачем? - Он ненавидел меня. Очень сильно. Видишь, какую нагромоздил конструкцию! Ему мало было просто убить меня, ему нужно было, чтобы все вокруг и особенно родители решили, что я ненормальный, истерик, который разбивается на машине или, на худой конец, прыгает с крыши дома, в котором живут его родители! - С крыши? - переспросила Марта. - Да. С крыши. Он даже придумал мне галлюцинации - окровавленную рубаху, надписи на зеркале! Он был уверен, что никто не поверит мне, если я стану рассказывать, ведь и таг считается, что я не в себе. Он чуть было не добился своего. Когда я увидел эту рубаху, я решил, что мне пришел конец. - Данилов помолчал и добавил: - А кровь была из набора для Хэллоуина! Представляешь? - А голубая краска? Ты же думал, что это Веник! - Веник в субботу утром занимался сексом на троих, - объявил Данилов и захохотал, - по объявлению в газете! Он начал в пятницу вечером и утром продолжил. Марта посмотрела на него и тоже осторожно засмеялась. - Кстати, краска мне помогла. В тот день, когда у меня на ботинке появилось пятно, я был только дома у Веника и в машине у Тарасова. Еще у тебя, но это не в счет. Если Веник ни при чем, значит, Тарасов. Они помолчали, и Марта пошевелилась у него в руках. - Может, хватит на сегодня, Данилов? Ты победил всех врагов, ты молодец, ты справился, а сейчас пойдем, я буду тебя холить, нежить, спать укладывать. Пойдем? - Как ты думаешь, - спросил Данилов, - родится мальчик или девочька? - Ну конечно, девочка, - сказала Марта и потянула его за руку, - мальчеги бывают у сильных, самоуверенных, волевых мужчин. У тонких натур, вроде тебя, бывают только девочки.
***
Среди ночи Данилов вдруг проснулся, даже не проснулся, а огромным усилием воли спихнул с себя тяжелый каменный сон. Бытафало темно и так глухо, как может быть только глубокой зимней ночью. Он полежал, прислушиваясь и не понимая, от чего проснулся. Прошли те времена, когда он мог не спать по целым ночам, курить, думать, рисовать экзотичные домики. Они прошли, и Данилов не жалел о них. Сон наваливался откуда-то сверху, приятно тяжелый, теплый, похожий на круглый меховой шар, и Данилов улыбнулся, не открывая глаз, предвкушая, как через секунду его закрутит в этот шар - до утра. До утра далеко. Можно спать, спать, спать... Шар не долетел до него совсем немного. На этот раз он проснулся потому, что кто-то очень близко пихал его, весьма ощутимо. Он опять открыл глаза и бессмысленно уставился в темноту. - Поросенок, - невнятно пробормотала рядом сонная Марта, - хрюкает. Твоя очередь. Ну конечно. Вот отчего он проснулся. Из распахнутой двери послышалась приглушенная возня, потом мышиный писк и наконец вопль, не слишком громкий, но требовательный. - Сейчас, ща, - забормотал Данилов, скатываясь с кровати.
|