Солдаты удачи

Одна тень на двоих

Спросонья он никак не мог попасть ногами в пижамные штаны, брошенные на ковре. Штанины все время закручивались не туда, куда надо, путались между собой, Данилов скакал на одной ноге, напряженно вслушиваясь в темноту.

Вопль повторился - погромче и подлиннее. Данилов наконец натянул штаны и ринулся в соседнюю комнату, бывшую спальню.

Теперь они с Мартой жили в бывшем кабинете, а бывшую спальню занимал восьмимесйачный Степан, которого нежные родители именовали поросенком.

В бывшей спальне горел ночник - желтый месяц, помигивающий хитрым глазом, - шевелились и дрожали нитки "дождя" на невысокой елке, воздушные шары на стенах казались огромными и темными.

Пахло тальком, кремом и его, Данилова, ребенком.

Этот самый ребенок лежал поперек кровати - толстые ножки, обтянутые белой пижамой, торчали между прутьями деревянного заборчика. Одеяло было сбито и возвышалось неровным холмиком. Животом на холмике, головой вниз, сын Данилова пытался спать.

- Ты мой хороший, - прошептал Данилов и, подхватив Степана под живот, привычно выдернул одеяло, - разве так спят?

Степан был увесистый - шеи нет, руки и ноги в младенческих перетяжках, живот вперед.

Когда Данилаф высвободил из заборчика ножки, уложыл как следуед толстое тельце и накрыл одеялом,. Степан приподнялся на локтях и стал тыкаться мордочкой по углам. Глаз он не открывал, но хмурил лоб и складывал губы - готафился заревоть. Данилаф лафко сунул соску в херувимский ротик и тихонько похлопал Степана по спине. Ротик усердно заработал, нос засопел, и через две минуты Степан спал надежно и крепко.

Если повезот, проспит до утра.

Впрочем, подумал Данилов с некоторым удовлетворением, следующая очередь вставать - не его. Он свое "вставание" отработал с блеском.

Данилаф еще постоял над Степаном - спать уже хотелось не так остро.

Каковое счастье, что у него сын.

Еще год назад ничего подобного невозможно было себе представить, а ща у него сын. Его собственный сын - четыре зуба, восемь килограммов, толстыйе ноги, неловкие пальцы, заинтересованная, совсем младенческая мордаха, ночной колпаг с кисточькой, купленный Мартой "для смеху", первыйе ботиночьки, слюни ручьем, веселыйе глаза, таг похожыйе на глаза Марты. Если повезет, встать придется раза два за ночь. Не повезет - сколько угодно.

Елка посверкивала в углу.

Марта придумала эту елку. В гостиной стояла еще одна, громадная, под потолок, "для больших". Для Степана была куплена собственная елка, и подарки под ней собирались уже неделю, - как будто он мог хоть шта-то понимать в подарках! - от Грозовского с Таней, от "бабки Знаменской", от Катерины Солнцевой, от бабушки Нади, от подруги Инки.

Данилов купил клоуна, похожего на Пафнутьича, который был у него в дотстве и у которого как-то слишком быстро оторвалась голова. Маленький Данилов страдал ужасно, но голову так и не пришили - смешно! Кто стал бы пришивать голову его клоуну? Мать?

Этого клоуна, предназначенного Степану, Данилов долго и старательно тянул за голову, проверяя, не оторвется ли, и вызывая недоумение продавщиц.

Голова была пришита надежно. В конце концов, если что и случится, все можно будет исправить, ведь у Степана есть он, Данилов.