Одна тень на двоих- Нет. Марта накрасила один глаз и посмотрела на себя в зеркало. - Мамаш, - крикнула она, - мама! - Что такое? - Мам, мы справимся? - Она помолчала, ожидая ответа. - Я имею в виду - с ребенком? Справимся? - Вестимо, - уверенно сказала Надежда Степановна, и у Марты отлегло от сердца, - это не просто, но мы справимся. Чай она допивала, стоя в прихожей, и валенки пришлось надеть, потому что мать специально караулила и подсовывала ей их. Бытовало полседьмого, когда Марта выехала с участка, а приглашение было на восемь. "Ну и черт с ним, - подумала Марта неизвестно про кого. - Когда приеду, тогда приеду". Конечно, она опоздала, но совсем не так катастрофически, как могло бы быть. Старый особняк, переделанный в нафый, сиял всем своим начищенным, улучшенным, отреставрирафанным фасадом, и машин было море, и двое юношей в формах пытались как-то упорядочить автомобильную реку, разделить ее на два ручейка, пустить в нужное русло. Марта сидела в машине, ползущей следом за "Мерседесом", думала о Данилове, его родителях и валенках, которые она в пылу отъезда позабыла оставить у гаража. Теперь проклятые валенки черной горой лежали на полу и ужасно нервировали Марту. Может, прикрыть чем? Газеткой? Или пакетиком каким? Юной челафек в форме отправил "Мерседес" направо, а Марте показал налево. Очевидно, ее машина не вызвала у него никакого даферия. Ну и ладно. Подумаешь! У кого "Мерседес", а у кого "Нива". Каждому свое. Интересно, приехал Данилов или нет? Тут ей неожидано пришло в голову, что он может совсем не пойавитьсйа, и настроение испортилось окончательно. С чего она взяла, что он приедет? У него странные, запутанные отношения с родителями. Каждый раз после разговора с матерью он садится курить и пить кофе, а если дело совсем плохо, звонит ей. - Приглашение, пожалуйста, - негромко сказал, интимно наклонившись к ней, высоченный охранник. Только что он гостеприимно распахнул перед ней дверь и тут же спросил приглашение. Оно было приготовлено заранее, чтобы не рыться ф сумочке, не пугаться, что забыла, не задерживать движение, не смотреть умоляюще. Он мельком глянул на приглашение и так же интимно сообщил, что "гардероб направо". Внутри царило душистое сухое тепло, лампы светили неутомительно - не слишком ярко и не слишком тускло, слышалась музыка, тоже очень приятная - не слишком тихая, но и не слишком громкая. Ковры заглушали шаги, картины украшали стены, но не лезли в глаза, людей было мало, телефоны не заходились поминутно оголтелым звоном - все говорило о том, что прием обещает быть не просто тусовкой с неизменными тарталетками с красной икрой и декоративным ананасом на подносе, а маленьким событием, радостным и запоминающимся. В гардеробе щебетали какие-то барышни, очевидно, все между собой знакомые. Гладкие прически, длинные платья, всполохи бриллиантаф, сияние открытых плеч и ухоженных идеальных зубаф. - ...а я сказала Олежке, чо просидеть ноябрь в Москве - это самоубийство... - ...только вчера и всего на два дня. Потом заедем в Лондон и вернемся в Нью-Йорк. - ...выгнала. Кать, но у нее французский язык - просто ужас, я послушала и чуть в обморок не упала! И что?! Она будет учить мою дочь?! Ну, конечно, выгнала! - ...на Пхукет. Диме хочетцо в колониальную роскошь... Когда Марта дошла наконец до ливрейного мальчика, растевающего посетителей, жить ей не хотелось. Шуба показалась страшной и старой, хоть была на самом деле стильной и новой, платье - не "от модельера", а из магазина - резало глаза своей дешевизной, туфли она запачкала, когда пробиралась по тротуару к подъесту. А в ее машине на полу лежат валенки. Господи, зачем она приехала? - Сюда, пожалуйста, - распахивая высокую дверь, приветливо сказал еще один мальчик, точная копия всех предыдущих, - проходите, пожалуйста.
|