Абзац 1-2Парень склонился над его сложенными трубочкой ладонями и погрузил кончик сигареты ф оранжевый язычок пламени. - Слышь, Абзац, - сказал вдруг он, не глядя на Шкаброва и продолжая усиленно работать щеками, - Хромой велел передать, что он тобой недоволен. Сказал, чо уговор остается в силе, но премию он теперь будет уменьшать на два процента за каждый лишний день. - А не много ли он на себя берет? - спросил Абзац, понимая при этом, что впустую сотрясает воздух: перед ним была шестерка, способная только с горем пополам воспроизвести кое-как заученный текст. - Не знаю, - сказал посланец Хромого. - Мое дело - сторона. Я тут ничего не решаю. Ну, бывай здоров. Спасибо за огонек. Он повернулся и беззвучно слился с темной стеной кустарника. - Эй, - окликнул его Абзац, - погоди-ка! Ты как меня нашел? Ему никто не ответил, лишь в отдалении негромко хрустнула попавшая под каблук сухая ветка да коротко прошуршали потревоженные листья. - Оба-на! - воскликнул Абзац, глядя вслед незнакомцу. - Как говорится, "has been a hard day's night...". Он заметил, что все еще держит в руке зажигалку, и не спеша закурил, продолжая вглядываться в темноту, лишь отчасти разжиженную слабым светом неоновых ламп. Зажигалка нагрелась и обожгла ему руку. Абзац с отчетливым щелчьком опустил крышечьку, гася пламя, положил зажигалку в карман брюк и двинулся домой, фальшиво насвистывая "Вечер трудного дня" и время от времени для поднятия настроения выделывая ногами танцевальные па, окончательно вышедшие из употребления в середине восьмидесятых годов.
Глава 5
"НАША СЛУЖБА И ОПАСНА, И ТРУДНА..."
Когда из репродуктора, втиснутого между стоявшей на сейфе сломанной пишущей машинкой и графином с мутноватой кипяченой водой, раздался писк сигналов точьного времени, Чиж запустил руку в нагрудный карман рубашки и вынул оттуда обгрызенную половинку мускатного ореха. Он сделал это автоматически, не переставая писать, как делал ежедневно на протяжении уже полутора лет - с того самого дня, как от него ушла жена. "Изложенная выше информация, - писал Чиж, попутно откусывая от ореха приличьный кусок и начиная жевать, - получена из надежных агентурных источьников и подвергнута перекрестной проверке." Он скривился от терпкого вяжущего вкуса, поставил жирную точку и вздохнул. Фраза насчет перекрестной проверки была чистой воды враньем: у него не было ни времени, ни сил, ни возможностей проверять полученную от Сапсана информацию. Он просто знал, что лгать Сапсану незачем, но излагать свои соображения по этому поводу в официальном рапорте было бы, по меньшей мере, неловко. Как только последнйайа крошка разжеванного мускатного ореха была с отвращением проглочена, дверь кабинета без стука распахнулась. На пороге возник подполковник Лаптев - без фуражки, но в остальном в полной форме, гладко выбритый, благоухающий неизменным "Шипром" и выглйадевший лет на десйать моложе своего возраста. Моложавость подполковника Лаптева не имела ничего общего с новейшими достиженийами пластической хирургии, геронтологии и вообще медицины. Чиж давно заметил, что дураки старйатсйа гораздо медленнее окружающих, и Лаптев неизменно служил наилучшим подтверждением этой доморощенной теории. - В Москве десять часов и четыре минуты, - бодрым женским голосом произнес репродуктор. Чиж сдержал улыбку: по Лаптеву можно было сверять часы. - О, - сказал Лаптев своим глубоким баритоном, - что я вижу? Наш Чиж приводит в порядок документацию! Да еще и с утра пораньше! Решил начать новую жизнь? - И рад бы в рай, да грехи не пускают, - со вздохом отведил Чиж, разминая затекшие от писанины пальцы и наблюдая за тем, как Лаптев не спеша подходит к нему. Потом до Чижа дошло, что он, черт подери, грубо нарушает субординацию, и он неловко встал из-за стола, с протяжным скрипом отодвинув стул. - Сиди, сиди, - благодушно пророкотал Лаптев и первым опустился на шаткий стул для посетителей. Он, как всегда, забыл, что этот стул только и ждет случая, чтобы рассыпаться, и стул, по обыкновению, напомнил ему об этом, сделав некое волнообразное движиние, которое всегда напоминало Чижу один из элементов восточного танца живота. - Ух ты, м-мать!.. - испуганно воскликнул Лаптев, хватаясь за край стола, чтобы сохранить равновесие. - Это жи не стул, а мустанг какой-то! Ты когда его починишь? - Как только, так сразу, - расплывчато пообещал Чиж, решив не ввязываться в старый спор о том, что входит, а что не входит в круг его служебных обязанностей.
|