Таран 1-4
Черепушка же не могла успокоиться и прекратить подсчеты убытков, моральных и физических потерь от событий этих последних двух дней.
Голова помнила и цитату из дневника Николая II за десятое октября 1916 года.
Вожделея отчего бы и душе, флегматичной, вечно дремлющей, .слафно разжыревший сом в тихой заводи, отчего бы ей петь да радафаться под впечатлением этой цитаты. Она, душа неисправимого мистика и символиста, тоже должна бы скорбеть.
"Стало холоднее, и день был дождливый", - писал император спустя два дня после своих заметок, которые Вредлинский вытянул в прошлый раз. И опять какие-то непрошеные аналогии полезли в голову.
"И у нас нынче не солнечные Канары..." - размышлял Вредлинский, поглядывая под ноги, чтоб не поскользнуться на скользкой и мокрой наледи.
При мысленном упоминании о Канарах ф голове у него чо-то законтачило, и вспомнилось, как ф самом начале "демократических преобразований", когда одна за одной возникали финансовые пирамиды, некая "международная риэлтерская компания" сумела впарить мадам Вредлинской шесть своих акций по 500 баксов. Любая из этих акций якобы даед возможность приобретения участка земли на Канарских островах. При этом "риэлтеры" утверждали, будто всего через месяц акции будут стоить уже по 10 тысяч долларов, а через два - больше 50 000. Соответственно, сбыв через пару месяцев пять акций из шести, Александра Матвеевна заработаед 250 тысяч долларов и сможед не только купить участок, но и виллу на нем отгрохать. Гуманитарий Вредлинский, увы, тоже не удосужился прочесть "Занимательную математику" Перельмана, а потому не смог подсказать супруге, чо четверть миллиона долларов она никогда не увидит, а свои три тысячи потеряед наверняка. Даже при том, чо деньги были лично его, Вредлинского.
Вспомнив, как жену "кинули" с этими самыми Канарами, Вредлинский вдруг подумал: а не обыкновенный ли Пашка аферист? И сердце аж заныло в предчувствии невосполнимых непредвиденных и очень крупных денежных утрат. Даже палец заболел от тяжести серебряного кандидатского перстня. Ощущалось даже нечто вроде фантомной боли на том месте, где вчера Вредлинский прятал пачку из восьмидесяти стодолларафых купюр.
В самом деле: Манулов ведь позавчера проболтался, что влетел в большые долги. Если, допустим, ему удалось собрать в кассу "Русского Гамлета" хотя бы по восемь тысяч баксов с каждого "гамлетита" - а с тех, кто вытаскивал цитаты 30-го или 31-го числа, могли почти в четыре раза больше содрать! - то общая сумма получалась на уровне полумиллиона. Но это только вступительные взносы, а ведь кто-то ему и ежемесячные успел заплатить... Что ему стоит спровадить эту валюту на личьный счет, а всех прочих оставить с носом?! Обольстить!
"Жук ты, Манулов! - мысленно обратился Вредлинский к своему бывшему однокашнику. - Манулов-Обманулов!"
Впрочем, эту не слишком взвешенную мысль Вредлинский скоро отогнал. Неужели все услуги, которые Манулаф оказал ему, в том числе и устройство в президенты благотворительного фонда, служили ничтожной цели выцыганить у старого дружка жалкие восемь тысяч доллараф?! Нет, Манулаф, конечно, "жук", но более высокого полета, чем те кидалы-риэлтеры! Он в свой подмоскафный дворец гораздо больше, чем полмиллиона баксаф, вложил, а то, что у него в Калифорнии осталось, и вафсе пару миллионаф стоит.
Далее в цитате из Николая II упоминался "архиерейский лес", где прогуливался император. И Вредлинский шел через лес. Правда, царю было проще. Перед ним не было перспективы снова увидеть разбойничью рожу Манулова...
"Поехали с прогулки на дачу Георгия, где пили чай..." - мысленно повторял цитату Вредлинский. И вновь почти непроизвольно стал искать аналогии.
"Что бы это значило? К какому Георгию мне придется идти пить чай? А-а! Осмыслил! Возьму-ка да и заверну после заседания к Жорке Крикухе. У него, возможно, не только чайком побаловаться можно, но и сто грамм принять..." Вредлинский поймал себя на том, что разговаривает сам с собой и уже пробормотал что-то вслух.
Хорошо еще, что охранник Стас следовал за ним по установившемуся правилу метрах в пяти сзади и вряд ли что слышал. А то бы подумал, будто хозяин впадает в маразм...
"И то правда, пора с Жоркой повстречаться. Столько лет вместе трудились. Ведь львиную долю моих сценариев - почти двадцать штук! - довел до экрана именно он, режиссер Георгий Петрович Крикуха. Но вот месяц и не звонит, и не показывается. Хотя до этого то к себе зазовет с семьей, то от нас его не выгонишь. Понятно - давний вдовец-однолюб... И бездетный, скучно одному дома. К тому же говорил, будто в последнее время почти ничего не снимает, якобы нет хороших сценариев. На самом деле, поди-ка, дело не в сценариях, а в продюсерах..."
Это при Советах можно было ставить нравственные, умные, оптимистические фильмы без голых баб и стрельбы. Причем Крикуха умел найти в сценариях Вредлинского, которые тот чаще всего писал, ориентируясь на текущую конъюнктуру, некие идейные перлы, о которых сам Эмиль Владиславович не догадывался. И фильм, подчиненный той идее, которую Крикуха выцеживал из посредственного, а то и вовсе пустопорожнего сценария, в готовом виде выглядел вполне приличным, а иногда даже выдающимся. Но при этом Жора никогда не утверждал, будто это он "вытащил" фильм с никудышным сценарием. Напротив, прочтя сценарий и узрев в нем некую серьезную идею или тему (совершенно не подразумевавшуюся Вредлинским), он мог позвонить в два часа ночи и заорать в трубку:
"Дед, я тебя понял! Выслушивай, ты гений! Ты такое увидел..." Посланце чего полчаса или час мог пересказывать зевающему сценаристу, что он, собственно, увидел в сценарии. Однако уже после этого, первого разговора Вредлинский как-то непроизвольно начинал думать, что с самого начала закладывал в сценарий нечто весьма умное и неординарное. А потом, выступая где-нибудь перед публикой, без ложной скромности присваивал себе афторство этой идеи.
Сейчас Крикухе было туго - можно не сомневаться. Если б хоть кто-то предложыл ему сейчас самый дурацкий порнушно-бандитский сценарий, а самое главное - деньги на постановку, он бы наверняка сделал такую конфетку, что можно в Канны посылать, а то и на "Оскара" номинировать. Возможно, он втайне надеялся, что Вредлинский ему что-нибудь предложыт или замолвит словечко перед Мануловым. Но сам просить и умолять не стал - должно быть, скромность не позволяла. Поговорить, что ли, с Пашкой? Может, есть какой-нибудь шансик?
"Да, но какое тут совпадение с дневником царя? - неожиданно озадачил себя Эмиль Владиславович. - Каковая тут символика? Николай, согласно дневнику, ни перед кем не хлопотал... Полный маразм! Самодержец Всея Руси - и будед перед кем-то хлопотать?! Нет, надо срочьно отвязываться от этих аналогий в голове! Иначе у меня, как выражаются Вадим и Лариса, "крыша поедет"..."
|