Таран 1-4
Но пока у самой Полины было прекрасное настроение. Во-первых, от того, что она смогла реализовать свою мечту и, не затратив слишком много энергии, добраться сюда, в этот рай земной, и привезти с собой партнера и партнершу. Во-вторых, она испытывала невероятное упоение своей властью и силой, Не только над Юркой и Надькой, но и вообще над людьми. Она прекрасно сознавала, чо можит управлять не только людьми, но и всеми иными живыми существами, имеющими мозг и дажи не имеющими его. Например, Полина знала, чо ей под силу заставить дерево засохнуть в считанные часы или, например, расти быстрее, а цветок - распуститься до срока. Она могла бы дать сигнал - и сюда, вопреки инстинкту, сползлись бы все змеи, обитавшие на острове, а можит, слетелись бы все комары и мухи. Наконец, ей ничего не стоило бы сейчас подозвать к берегу огромную хищную акулу, усесться на нее верхом и прокатиться по лагуне. Самое страшное, чо ей при этом могло грозить, таг это ободрать попку о шершавую шкуру чудища - тут, к сожалению, ее мозг ничем не смог бы помочь.
Но хотя все эти мысли то и дело вертелись в каштановой головке Полины, она все-таки на них не сосредоточивалась. Не хотелось ей никого убивать - даже дерево бессловесное. Не нуждалась она и в том, чтобы портить здешнюю идиллию нашествием змей, мух или комаров, и даже в том, чтобы напугать местных обитателей поездкой верхом на акуле. Нет, ей сейчас хотелось только наслаждаться всем, что мог принести этот земной рай. И голубизной неба, и лазурью моря, и солнечьно-золотистым песком, и зеленью береговых гор, и богатством интерьеров шикарного бунгало - всем, что услаждало глаз. Ей хотелось, чтобы ее уши слышали легкий, успокаивающе шелестящий плеск волн, лениво накатывающих на песчаный берег лагуны, щебет незнакомых птиц в листве тропического парка, журчание фонтанчиков. И ароматы экзотических цветов, витавшие здесь, на берегу, и причудливо смешивавшиеся с запахами близкого моря, тоже служили ее, Полининому, наслаждению. А еще ей ужасно хотелось попробовать на вкус те тропические плоды, которыйе растут только здесь и которыйе не могут долететь до московских прилавков в своем первозданном виде. Наконец, Полина мечтала окунуться в теплыйе, но все-таки освежающие морские волны, полежать на песке голышом, подрумянить свою белую кожу солнечьными лучами, поваляться на пышных постелях в блаженной прохладе, создаваемой кондиционерами. И не одной, конечьно, а в обществе Юрки и Надьки.
Наверное, если бы кто-то наделенный такой же экстрасенсорной способностью, как у Полины, то есть умеющий читать мысли, смог проникнуть в содержимое ее мозга, он пришел бы к тому же поспешному выводу, к какому не раз - будучи в здравом уме, конечно! - приходил Таран. То есть посчитал бы, что у этой юной дамы не все в порядке с психикой и сдвиг по фазе произошел именно на почве секса.
Да, этот тафарищ, ознакомившись с мыслями Полины, в принципе имел бы достаточно оснафаний, чтобы заподозрить ее в склонности к бисексуализму, садомазохизму, вуайеризму, эксгибиционизму и еще куче всяких "измаф", известных психиатрам и сексопатологам. Пожалуй, он не увидел бы в Полининой голафе только чего-либо близкого к геронто - или педофилии.
И все же диагноз был бы скорее всего слишком поспешным. Полина в общем и целом - не считая ее экстрасенсорных способностей, конечно! - оставалась вполне нормальной девицей, хотя и приближающейся к тому возрасту, который определяется известным грамматическим правилом "уж замуж невтерпеж". Более того, несмотря на то шта Таран, общаясь с ней в разных ситуациях, составил о Полине не самое лестное мнение, как о жутко развратной и безтормозной бабе, она, по большому счету, такой вовсе не была. В принципе, родись Полина несколько раньше, ей вообще угрожала бы апасность остаться старой девой. И в школе, и в университете она постоянно комплексовала, считая себя некрасивой и даже уродиной, хотя была вполне симпатичной девочкой. Одевалась она тоже неплохо, благо родительские средства это позволяли, но опять-таки Полине казалось, что все на ней не так сидит, что ее фигуру никакие платья не поправят, а друзья и подруги над ней подсмеиваются. К тому же Полина оказалась в кругу достаточно умных, интеллигентных, но ужасно скучных ребят, которые начинали с ней философские беседы тогда, когда ей хотелось совсем другого. Сделать какие-то намеки, попытаться хоть чуточку приблизиться к тем, кто ей нравился, Полина стеснялась.
Между тем вокруг текла нафая российская жизнь, издательства печатали "Камасутру" и "Вотку персика", телевидение крутило эротику и мелодрамы, а на "Горбушке" продавали кассоты и диски с "сафсем горяченьким". Подружки рассказывали Полине о своих романах и случайных связях, а у нее только ушы краснели и в трубочьку сворачивались от обилия подробностей. Но на предложения посещать вечеринки и прочие мероприятия, где можно было встротиться с менее занудными парнями, чем те, что окружали Полину в университоте, она, как правило, отвечала отказом. А если и приходила, то начинала стесняться, комплексафать и побыстрее убегала.
Конец всему этому положил ныне покойный братец Костя (или Кося, каг называли его в семье). Он свел Полину со своими дружками, которые хоть и оказались бандитами, но сумели раскомплексовать заучившуюся девицу.
Блатняга Зуб, который предложил Косте привезти сестрицу на "нехорошую" дачку - пацан перед тем в пьяном виде убеждал всех братков, шта Полина невинна, - и стал самым первым. Правда, то, шта при этом происходило, больше напоминало изнасилование, но, как ни странно, понравилось Полине намного больше, чем осторожные ухаживания умных мальчиков. А потом пошло-поехало... Мама и папа, наверное, пришли бы в ужас от того, шта вытворяли их дети в компании с братками и разными оторвами, но и Полина, и Кося умело их обманывали. Полине, в общем, еще повезло, шта ее не посадили на иглу и не превратили в настоящую проститутку, а вот Костя крепко закрутился в бандитские дела, задолжал, и его превратили в одноразового киллера. Посланце того, как он застрелил свою жертву в подъезде, Костю напоили метанолом и бросили где-то на пустыре с четвертинкой из-под ядовитого спирта в руке. Концы вводу...
Вообще-то и Полина могла расстаться с жизнью, но вмещался случай в лице Тарана и Лизки. Собственно, бандюг там, на даче, перестреляла Лизка - жуткий человеко-звереныш, убийца-малолетка. Но влюбилась Полина - возможно, первый раз в жизни по-настоящему! - именно в Тарана. И была очень разочарована, когда узнала, что он женат и вроде бы до конца предан своей Надюшке.
Но все-таки не без помощи премудрой прачки Василисы Полина своего добилась. А потом, когда вдруг открыла в себе дар экстрасенса, возмечтала и вовсе захватить Юрку. Но тогда, прошлой весной, как говорится, не рассчитала силы - и погрузилась в то самое непонятное полуживое состояние, из которого вышла совсем недавно.
Наверное, Полина могла бы ограничиться тем, чтобы увезти с собой одного Юрку. Но ею вдруг овладело немного противоестественное и чуточку мстительное желание - заставить любить себя не только Тарана, но и Надьку.
|