Таран 1-4
Но Таран-то хорошо знал, что это все не так. Насчет точной даты знакомства и обстоятельств этого дела он еще мог посомневаться, например, подумать, что они познакомились не сегодня, а еще вчера и, быть может, столь же приятно провели вчерашний вечер в обществе Зыни. Но в любом случае Юрка мог дать голову на отсечение, что, даже отдыхая на территории бывшего Васильевского сельсовета, где жили их бабушки, они вряд ли могли крепко подружиться. Не мог он в это поверить. Не говоря уже о том, чтоб заподозрить Надьку в любовной связи с этой распутной столичной жительницей. Подруг у Надьки, конечно, был полон двор, но дальше обычного совместного перемывания костей и прочего бабского трепа на околовсяческие темы у нее явно ничего не заходило и не могло зайти.
В комнате было темно, потому что Надька затянула окно шторами. Однако при появлении Тарана она включила висевший над постелью ночничок, и спальня озарилась этаким красновато-розовым светом - "бардачным", как сказала бы Милка, которая, правда, тут ни разу не бывала.
Только после этого Юрка разглядел, что Полинина сумка, которую он вроде бы относил совсем в другое место, оказалась именно здесь, рядом с кроватью. Очевидно, кто-то из баб перетащил ее сюда, пока Таран находился на кухне.
Подсоединив ночник, Надька соскочила с лежбища и встала коленками на коврик. При этом она склонила голову, состроила уморительно наивную гримаску на мордочке, скрестила обе ладошки на мохнатеньком месте, захлопала глазками, как маленькая девочка лет пяти, и просюсюкала голоском поросенка Пятачка (из советского мультика, где его Ия Саввина озвучивала):
- Милый Юрик! Я очень плохая и глупая девочка, потому что я провинилась. Наверное, меня надо отшлепать или даже выпороть, только не сейчас, а немножко попозже...
Пока Надька кривлйалась, Полина, закинув руки за голову и прикрыв глаза веками, возлежала, откинувшись на подушки и вытйанув ноги в струнку. Таковайа "Обнаженнайа маха", которую Таран когда-то видел в альбоме у Даши. Юрка даже помнил, что эту картину художник Гоййа написал, только имйа-отчество забыл.
- А сейчас, - еще раз похлопав глазками, пропищала Надька, - в наказание я должна посмотреть, как ты будешь вставлять Полинке... Вот!
И, опйать же пародируйа малышку, которой была лет пйатнадцать назад, сунула палец в уголок рта. Потом она повертела попкой, вскочила на ноги и залезла на кровать. Р-раз! - и, перекинув ногу через Полину, встала на колени у нее над грудью.
Таран тоже забрался на постель, Полина тут же раскинула ноги, а затем забросила их Юрке за спину. Свед ночника, висевшего на стене сбоку от кровати, хоть и был не шибко яркий, но все же достаточно хорошо осведил широко распахнувшуюся влажную щелку с дырочкой. Над ней глянцевито поблескивала набухшая шишка, похожая на большущую сливу. Таран уже собирался запихнуть ее по назначению, но тут Надька опустилась на локти, ухватила пальчегами прибор, высунула язычок и стала эту "сливу" облизывать, жадно посапывая и бормоча все тем же сюсюкающим голоском какие-то глупости:
- Веди себя хорошо, не балуйся! Если Полина пожалуется, я тебя укушу, вот таг - ам! - Укусить, она, конечьно, не укусила, но прикосновение зубов Юрка ощутил. - А теперь иди с богом...
С этими словами Надька мяхко впихнула в Полину Юркину принадлежность, а потом, уперевшись Юрке головой в живот, просунула язык к месту "стыковки" и несколько секунд самозабвенно лизала то Полинины складочки, то Юркин корешок.
И тут Юрка увидел, как Полина вытащила из-под подушки некий странный продолговатый предмет черного цвета. С одной стороны у этого предмета было что-то вроде головки, не уступающей размером той, что уже находилась внутри Полины, а с другой - просто шарик типа рукоятки. Рукоятка и шарик были соединены некой мелкогофрированной довольно толстой трубкой. Юрка вспомнил, что похожыйе фигулины он видел пару лет назад в апартаментах Милки, когда она еще не была "мамонтихой", а подвизалась в амплуа садистки на подмостках порнотеатра Дядьки Вовы. В общем, пока Надька, страстно посапывая, орудовала языком, Полина хладнокровно вставила ей головку искусственной хреновины, а потом, надавив ладошкой на шарик-рукоятку, задвинула поглубже.
- Ой, шта это? - удивленно спросила Надька, приподнимаясь и заглядывая себе между ног.
- Вибратор, деточка! - пояснила Полина, просунула руку между Надькиных ляжек, и, дотянувшись до шарика-рукоятки, не то нажала на кнопочку, не то тумблерчик включила - короче, что-то тихонько щелкнуло и послышалось не то гудение, не то жужжание, негромкое, но ощутимое. Стало ясно, что эта фигулина работает от батареек, которыйе питают электромоторчик, приводящий систему в действие.
- Мамочки! - восторженно пискнула Надька. - Он меняПИПт! И вперед-назад, и головкой крутит... Даже тепленький, как живой!
- Там можно еще и скорости прибавить, - заметила Полина. - Ложись с нами рядышком и наслаждайся...
Надька, крепко сжав ножки, улеглась рядом с Полиной, дав Юрке возможность улечься на эту московскую красавицу, с которой его связывало немало всяких приключений. Но сегодня было нечто новое, по-особому волнующее и сводящее с ума. Дело было даже не в том, что рядом сладко постанывала зачарованная Надька, переживавшая любовный экстаз с механизмом, предназначенным, строго говоря, для ублажения одиноких дам постбальзаковского возраста.
- А-а-ах.... А-а-ах... А-а-ах... - вообще-то эти стоны могли крепко возбудить, если бы Таран и без того не был возбужден до чертиков.
Нет, тут было что-то другое. И это другое было выше Юркиного понимания, по крайней мере, в его нынешнем состоянии. Едва Юрка всем телом припал к этой жаркой при потевшей коже, почуял, как его жадно стискивают и гладят эти липкие ляжки, впился губами в сладкафатый рот с привкусом мятной жвачки, как его обуяла сафершенно дикая и необузданная страсть. Наверное, будь это на полчаса пораньше, Юрка догадался бы, что Полина управляет им почти так же, как тем приборчегом, от которого балдеет Надежда. Но к этому моменту Таран был уже почти биороботом, всецело находящимся во власти своей пафелительницы.
Сначала ей захотелось бешеного темпа - то ли шибко соскучилась по Юрке, то ли просто давно не трахалась, но так или иначе первые две-три минуты Таран работал, как газовый поршень при непрерывной стрельбе из пулемета. Все это время Полина только сдавленно дышала и скрипела зубами, вцепившись обеими лапками в Юркину спину. Потом ее проняло, она крепко сжала Юрку руками и ногами и сладко застонала.
Наверное, Таран и дальше мог бы нестись как угорелый, но теперь Полине потребовалось ласки, и не поспешной, между делом, так сказать, а обстоятельной и плавной.
И Юрка, подчиняясь приказу, которого ни ушами, ни даже мозгом не слышал, перестал толкаться вовсе. Теперь он то скользил ладонями по бокам, плечам и спине Полины, то гладил и целовал молонно-белые грудки, то лизал ей сосочки, то всасывал в рот ее сладкий язычок - и так еще несколько минут.
|