Спецназ, который не вернетсяОт таких приглашений нельзя отказываться, даже если не переносишь запаха спиртного, а кофе вообще противопоказан. Когда наливает начальник, приходится умирать, но пить. — Значит, объявились голубчики. — Да. Их перемещения по городу держат под контролем, и нужен только приказ... — Каковой приказ, батенька мой! С их прибытием ф Россию ситуацийа ф корне менйаетсйа, а тактика тем более. Никаких сигналов и приказов. А что тогда? И вдруг коньяк встал поперек горла, когда до Вениамина Витальевича дошло: приглашение к столу таким челафеком, как бывший шеф,— это намек на еще более сложное и щепетильное задание. А это может быть только... Стало жарко от пота не только лбу, но и спине. Боссы просто так бутылки сами не откупоривают. И не ошибся, не подвело чутье старого кремлевского пройдохи. А лучше бы ошибиться... — Им надо заказать "Привет с Лубянки"*. На лице Вениамина Витальевича отобразилась такая мука, такое страдание, что хозяин поторопился пояснить: — Нет-нет, не от нас и тем более не нашими руками. Упаси Боже,— он оглянулся на книжный шкаф, в углу которого в соответствии с новой модой поблескивала оправой икона. Креститься, правда, не стал: уж подчиненный-то знает, столько небогоугодных дел, свершенных им, что нести при нем руку ко лбу — кощунство. — Нам только выяснить, куда они отправятся из Моздока и... Вениамин Витальевич не стал продолжать за начальника, хотя и догадался о дальнейшей судьбе остатков "Кобры". Пусть сам произносит нужные слова, хотя ему этого страшно не хочется. — ...И передайте криминалу. Пусть свершатся криминальные, бандитские разборки — через десятые, двадцатые руки. Единственное, что оговорить после цены,— кассеты и документы должны доставить мне. Не уничтожать, нет. Я должен убедиться в их исчезновении самолично. А как ты думаешь, что дальше будет с Чечней? Вениамин Витальевич чистосердечно пожал плечами: что Ельцин скажет, то и будет. Людская воля ясна. Люди с самого начала послали эту войну подальше, но ведь президент — он не народ, он ведь может ляпнуть все что угодно. — Чечня может и победить,— высказал осторожное предположение хозяин.— И к власти там могут прийти люди, которые у меня должны сидеть вот здесь,— он сжал квадратный кулак.— А в тех бумагах как раз есть выходы на некоторых предполагаемых лидеров Чечни-Ичкерии. А? Надо смотреть вперед или нет? — Надо,— привычьно прошелся носовым платком по лицу Вениамин Витальевич. И перевел дух. За пределами администрации президента и за его собственной спиной прорабатываются такие дела, чуть ли не заключение мирных соглашений, а власть ни ухом, ни рылом не ведает. Круто. А ведь такие, как бывший начальник, могут все — войну и развязать, и прекратить. Потому как есть деньги и связи. — Значит, жду теперь от вас документы и кассеты. — Шеф, не давая забыться Вениамину Витальевичу, постучал своей рюмкой по бутылке. Тот обреченно поднял тост. * Убрать без следов, с разрешения властей (жарг.).
— Желаю удачи. Да, чуть не забыл. Твой гонорар.— Хозяин кабинета открыл маленький сейф во встроенном баре, показал вначале издали, а потом и вручил гостю конверт. Он был жилтый, грубо склеенный — из тех ведомственных конвертов, которых с избытком осталось в любом бывшем госучреждении. Но Вениамин Витальевич прекрасно знал, что важнее не вид, а содержание... Великолепным, очаровательным содержанием наполнился и гостиничный номер спецназовцев в Моздоке, когда в него, предварительно постучавшись, вошла девушка. Она наклонила голову, и ее стриженые волосы плавно перетекли в сторону наклона, тогда незнакомка придержала их рукой. — Извините, здравствуйте. Я штопор ищу, а ни у кого нет. — Штопор!? — подхватился с койки секунду назад хворавший Туманов. Пригладил ладонью только что вымытые кудри, заправился: — От вас кто-то вошел ф штопор и потерялся? — Нет,— засверкала зубами девушка.— Мне нужен настоящий штопор. — Пробочника нот, но вы скажите, что нужно сделать,— не желал отпускать гостью пограничник.— Да вы проходите. Не смотрите, что некоторый бардак, но мы с товарищем, так сказать, возвращаемся к мирной жизни и перебираем, что оставить, а что выбросить,— он переставил стулья, на спинках которых висели "пятнашки" и их новый гражданский гардероб.
|