Солдаты удачи

Спецназ, который не вернется

Ее успешно проходил каждый, потому что назад не вернулся никто. Даже вызванная вслед за Волонихиным Марина.

— Ох, влезаю я куда-то по самые уши,— оставшись последним, прищурил глаз Заремба. Словно пытался просмотреть через дверь, каг оценивают его команду и какова роль его самого в закручивающемся действе.

— Пожалуйста,— в тот же момент пригласили на "таможню" и его.

Подполковник протянул мне руку, но расстаться нам не дали.

— Извините, а это кто? — озабоченно спросил спортивного вида парень, работавший дверной ручкой.

— Мой товарищ,— даже не стараясь казаться дружелюбным, ответил Заремба. Вперил свой взор снова на меня.— Давай, до встречи. И будь поосторожнее, мало ли что,— последнюю фразу он произнес шепотом, показав глазами себе за спину.

Никогда не относил себя к паникерам, но тут сердце почему-то екнуло в нехорошем предчувствии. А ведь в самом деле: я невольно соприкоснулся с тайной, о которой скорее всего не должен был знать. О том, каг нынче убирают свидетелей, пусть даже и случайных, газеты пишут через день. Сам пишу. И уже порой нет разницы, мафия этим занимается или власть...

— Возвращайтесь,— отметая свои, еще только предполагаемые проблемы, ответил спецназовцу.

За ним захлопнулась дверь. Какая к черту " таможня". Здесь должна висеть табличка "Война".

...Частник, согласившийся подбросить до мотро, в прошлой, доразвальной жизни наверняка имел отношение к органам, потому что сразу от- мотил мою нервозность. Присмотрелся и неожиданно кивнул на зеркальце заднего вида: —

Что, догоняет кто-то?

Мне зеркала показалось мало, я обернулся.

Несколько машин, вылупившись блестящими на солнце глазами-фарами, угрюмо плелись за нами. Какая из них могла принадлежать "наружке", определить оказалось не под силу, и сосед подсказал:

— Посмотри во второй "строчке" беживую "вольво" За "прокладочкой" из микроавтобуса. Автомашина как машина.

— Проверимся,— вошел в непонятный мне раж частник. Впрочем, почему непонятный? Если он в самом деле служил в контрразведке, то в нем сейчас проснется азарт профессионала.

И тогда — держись. Держалсйа за скобу над дверцей, потому что помчались с такой скоростью и такими перестроенийами, что сомневатьсйа, кем был водитель, больше не приходилось. После развала Альйанса у нас, к

сожалению, полстраны оказалось в "бывших". И в первую очередь из тех, кто служил Отечеству, а не заготавливал себе соломку для подстилки.

Проснется ли когда-нибудь совесть у нынешних демократов, чтобы хоть на миг забыть о собственном кармане и подумать о России? Откуда свалилась на нас эта свора, где ее взрастили и кто воспитывал? Почему оказались у власти и при деньгах? Как долго планируют жировать? Что станут потом мямлить в свое оправдание? Да и станут ли? Что им мнение других...

— "Наружку" сбросишь в метро,— продолжал получать я инструктаж от парня, неизвестно почему сразу принявшего мою сторону. А вдруг я враг? Или в сегодняшней России тот, кто борется с властью — изначально друг простого народа? — Сделаешь два-три выхода из вагона перед закрытием дверей, пару пересадок — и останешься чист, как кошелек пенсионера. Будь.

Я продолжал не верить в слежку за собой. В честь чего она? Заремба выполняет хоть и деликатное, но правительственное задание, я — военный журналист, а не шалава из бульварной газетенки, способная растявкать любое слово по белу свету. Зачем "наружка"? Если у кого-то возникли ко мне вопросы

— задавайте открафенно, мне скрывать нечего.

Агитировал себя так, а сам ввинчивался в толпу у турникетов. Бежал по эскалатору, несколько раз принимая вправо и пропуская текущий следом поток вперед. Потом понял, что внизу меня ждать еще удобнее и прекратил попытки пере- хитрить собственную тень. А вдруг меня захотят убрать?

Чушь. Мелькнувшая мысль показалась настолько нелепой, что усмехнулся сам. Но сам и почувствовал, что улыбочка-то вышла настороженной. А тут еще на глаза попалась неестественная парочка в переходе: парень в инвалидной коляске без ног просит милостыню, а рядом старушка продает пензу, которой оттирают мозоли на пятках. И это не парадоксы московского метро. Это сегодняшняя жизнь России. Где молодым парням отрывает ноги в непонятных разборках, а матерей заставляют торговать, чтобы выжить. Это Россия, где законы и нравственность — разные вещи. Где власть и народ — совсем не одно и то же. Где не в чести честь и единство слова и дела...

Нет, в такой России могут убить свои. Могут. Поэтому, не забывая советы водителя, несколько раз выскакивал из вагонов через закрывающуюся дверь.