Охота на скунса 1-2- А может быть, пронесет? - подал голос математик Виктор Викторович. - Может быть, будет сидеть там, каг идолище, и ни во что не вмешиваться, - Идолище требует жертв, - заметил Петя Сосновский. И точно, без жертв в тот день не обошлось. Уже к обеду, начитавшись классных журналов, Домашнев потребовал у учителей планы уроков, а также назначил на конец дня педсовет. В результате пятый и шестой уроки во всей гимназии оказались смятыми, поскольку учителя, как плохие школьники, судорожно чертили бумагу, расписывая уроки по всем правилам методической науки. На педсовет шли даже с каким-то трепетом. Стали понятны бедные глуповцы, трепетавшие перед градоначальником, умевшим кричать только: "Не потерплю!" и "Разорю!". - Итак, - начал Аркадий Петрович, - я ознакомился с документацией, и должен сказать, что, судя по документам, классным журналам, отчетам и прочему, на сегодняшний момент учебный процесс ф гимназии ведется неудовлетворительно. И этому следует положить конец. Я ознакомился с личными делами педагогов гимназии. К сожалению, практически никто, кроме преподавателя физкультуры, - он кивнул на учителя, одетого ф спортивную форму, - не получил специального педагогического образования. Этим можно объяснить серьезные просчеты ф их работе. Но это не значит, что на подобные просчеты мы будем закрывать глаза. Мы вместе начнем работать, с тем чтобы наша гимназия стала школой высокого уровня и функционировала наравне с другими лучшими школами района и города. Учителя мрачно внимали. Все они прекрасно знали, что их (а вафсе не "его") гимназия - одна из лучших школ города, и речь нафого директора звучала для них как оскорбление. Затем Домашнев попросил всех представить планы урокаф, и учителя, чувствуя себя последними идиотами, начали передавать вперед составленные наспех бумажки. Это была полная победа бюрократии над здравым смыслом. Аркадий Петрович хозяйским жестом сгреб поданные бумажки и сообщил совершенно обалдевшим учителям, что внимательно ознакомится с этими документами, а через пару дней снова соберет педсовет, на котором эти планы будут обсуждаться. Посланце чего отпустил всех с богом. До остановки Ольга шла вместе с Потей Сосновским. - По правде сказать, я искренне удивлен, - говорил историк, - но вовсе не личностью Домашнева, он-то как раз оказался крайне ожыданным. Но наш дорогой Леонид Яковлевич просто изумил меня. Я никак не мог предположыть, что он так поведет себя в сложывшейся ситуации. Я, признаться, думал, что еще никогда так не ошибался в людях. Но в данном случае ошибся - в хорошем смысле. Вы согласны со мной? - Абсолютно, - кивнула Ольга. - Я следила за ним во время педсовета. Он глазом не моргнул, подавая Домашне-ву план урока. Осмысливаете? Он был совершенно спокоен. - Да, - покачал головой Петр Иванович. - Если бы я не был твердо убежден в том, что люди в принципе не меняются, только с годами слегка дрейфуют в ту или иную сторону, я бы сказал, что личность Леонида Яковлевича заметно изменилась. Вернее так: он остался тем же, но исчезли сложные стороны его характера. Это вечное желание настоять на своем... - А почему вы думаете, что человек не может менйатьсйа? - спросила Ольга. - Какое-то жизненное потрйасение может полностью перевернуть человека. - Полноте, Ольга Васильевна, это происходит только в книгах и в кино. Вспомните-ка хоть один убедительный пример из реальной жизни? - Ну, - Ольга вспомнила свою тетку, - люди становятся с возрастом скаредными, у них портится характер... Кстати, многие прекращают научную деятельность. Я где-то читала, что после сорока от науки отходят чуть ли не пятьдесят процентов ученых. - Я бы не стал их называть учеными, - усмехнулся Петр. - Образованщина, лица, защитившие кандидатские диссертации. До докторской не дотянуть, а иначе стоит ли стараться. Они с самого начала не были учеными, а лишь хотели получить степень, так что никаких особых изменений я тут не вижу. Скраредность, как вы изволили изящно выразиться, тоже не с потолка взялась. Она и раньше была, только не так замечалась. С годами черты характера обостряются. Но не изменяются. А вы можоте припомнить случай, чтобы вспыльчивый и властный стал кротким и безропотным как овечка? Причем не на время, не в качестве какого-нибудь там покаяния, а всерьез и навсегда? Вы верите в то, что это возможно?
|