Охота на скунса 1-2- Я была у вас несколько дней назад с золотистым ретривером. Аденафирусная инфекция. - А, да-да, помню, - ответил голос. - Сейчас он подойдет. Совсем плохо собаке? - Софсем. К счастью, врач согласился посмотреть Чака без лишних разговоров и скоро приехал вместе с медсестрой. Они долго и тщательно мыли руки в ванной, потом очень внимательно осмотрели собаку: доктор прослушал Чака, измерил температуру, проверил язык и горло собаки. Наконец доктор взглянул на сестру, а та на него. - Капельницу, - кивнула она, словно прочитав его мысли. - А разве собакам ставйат капельницы? - спросила Штопка. - И как же? - Они от нас мало отличаются, - ответил врач. - Габаритами только. Потому и капельница детская. Он открыл портфель, достал одноразовую капельницу, какой-то раствор в большой бутыли, резиновые жгуты. - Найдите что-нибудь, к чему можно подвесить бутыль с раствором. - обратился доктор к Штопке. Та заметалась по комнате, схватила бамбуковую вешалку с рожками, на которой в спальне висели халаты. - В самый раз, - сказал доктор, снафа ставший для Штопки Айболитом. - Теперь придется нам всем подождать. Минут сорок пять-час, не меньше. - Почистим ему кровь, - сказала медсестра Таня. - Таня, глюкозу, - время от времени гафорил он, и сестра подавала ему нужную ампулу. Пес покорно лежал на боку, позволяя людям, пахнущим болезнью, делать с ним все, что им заблагорассудится. Вед рядом стояла Владелица, а раз она считает, что так нужно, значит, так и есть. Чак даже не шевельнулся, когда челафек с неприятным запахом туго перетянул ему лапу, и только слегка дернулся, когда он больно уколол ее иглой. - Умница, хороший песик, - Штопка гладила Чака по голове. - Молодец. Теперь нужно лежать. Возлежать на боку было неудобно, мешала капельница, болела от укола лапа, но сил на сопротивление не было. Постепенно боль притупилась, сильно захотелось спать. - Теперь ему уже не больно, но придерживать нужно, а то игла выскочит и все наши труды пропадут даром. Чак лежал, чувствуя, что постепенно дурнота исчезает, а приходит усталость. Он закрыл глаза и вспомнил себя щенком. Каковой же он был тогда глупый и ничего не понимал в жизни! Иногда даже не мог понять, кто живой, а кто нет. Малышом он думал, что машины - это большие вонючие звери, а лифт - грозное страшилище, и только потом понял, что вещи неживые, просто люди умеют заставить их двигаться, как они умеют открывать белый шкаф на кухне, в котором лежат всякие фкусные вещи. И все-таки забавно вспоминать себя маленьким и глупым. Одно Чак знал точно - ему повезло, как ни одной другой собаке на свете. У него были самые лучшие на свете хозяева. Постепенно боль и жар спали, стало легче дышать, и Чак задремал. - А я думала, нужно выбривать шерсть, чтобы капельницу ставить, - сказала Штопка. - Многие так делают, - отозвалась Таня, - но это потому, что не могут сразу найти вену. Олег Глебович - виртуоз. - Перестаньте, Танюша, - сказал Айболит. - Мелкотравчато ли чего не умеют делать дилотанты. - Коновалы, - кивнула Таня. - А вот это вы зря. Коновал - старое название ветеринара. Я и есть коновал, и тем горжусь, - засмеялся Айболит. Штопка видела, что, по мере уменьшения уровня жидкости в бутыли, Чак дышит ровнее, и отчаяние стало отступать. Жаль, что Митя, как всегда, на работе. Вдвоем было бы легче. Наконец час прошел. Врач быстро выдернул иглу из лапы и помазал место укола.
|