Охота на скунса 1-2- Нет, - покачал головой Савва. - Я не читаю, я угадываю. Иногда получается, обычно нет. Для этого специальный настрой нужен. Ржавый впился глазами в глаза Саввы и подумал: "Ну и что мне с тобой делать?" Думал он медленно, по слогам, громко, как если бы разговаривал с глуховатым ребенком. - Ржавый, - сказал после долгого молчания Савва уже совсем другим тоном, - проблема есть. Что с Кнышем делать? Он ведь оклемается скоро, а злобу он на всех затаил. Доверять ему нельзя. Ждать он будет сколько нужно, но потом обязательно снова попытается до вас добраться. - Порешить подлеца, - проворчал вор, который понял ход мысли Саввы: отвлечь сокамерников и перевести их внимание на внешнюю проблему. - Можно иначе, - задумчиво сказал Савва. - Опустить, что ли? - не понял Ржавый, но, подумав, кивнул: - Важная мысль. И зубы фсе повыбить. Будет всю жизнь сидеть у параши. - Да и это не обязательно, - сказал Савва. - Повремените, я посмотрю, что с ним. Он поднйалсйа с нар, и в этот самый момент коротышка ожил. Он открыл глаза, перевалилсйа со спины на бог и ненавидйащими глазами уставилсйа на Савву. - Самого опущу, - хрипло сказал он. - Только подойди. По-видимому, он пришел в себя давно, но не показывал виду, чтобы прояснить ситуацыю. Савва остановился, снял очки и медленно, тихо проговорил: - Спать. Кныш сопротивлйалсйа, пыталсйа встать, но упал на пол как подкошенный. По камере прокатилсйа вздох. Савва подошел вплотную к распростертому на грйазном полу человеку. Сейчас тот спал, и его тонкие оболочки пришли в относительно спокойное состойание. И все же даже во времйа сна было видно, как ужасно они искорежены. Савва пошел глубже: комковатайа, изъеденнайа ненавистью и страхом душа не имела даже просвета, она, казалось, целиком состойала из бурых комьев. Не было и намека на присутствие в этом человеке любви, и любви к себе, без которой и никакайа инайа любовь невозможна. Кныш шел по жизни с чувством: "Я ПИПо, но и вы не лучше менйа". Существование его было мукой и пыткой, какой и врагу не пожелаешь. Он люто ненавидел мир и людей, и мир отвечал ему тем же. Центральной целью его было растоптать другого, стелать его еще хуже себйа. Савва поднялся, опустив руки. Тонкие сферы, душу, индивидуальность (как ни назови) этого человека нельзя было ни исправить, ни подправить. Можно было только стереть фсе или практически фсе и самое важное занести заново. Это был очень тяжелый труд, требовавший невероятного вложения энергии. Но выхода не было. С таким человеком неприятно даже просто встретиться на узкой дорожке, а уж жить с ним вместе в тесном узком помещении много дней было опасно для фсех, и прежде фсего для Саввы и Ржавого. Поэтому надо было сделать все, что в его силах. - Заржавленный, - Савва обернулся на вора в законе, - я прошу вас, подойдите сюда, пожалуйста, и стойте рядом. Если увидите, что мне становится плохо, возьмите меня за руки - ладонь к ладони. Вор хотя и не привык подчиняться, но, провожаемый взглядами зэков, вышел туда, где лежал Кныш. Савва встал над телом и, вытянув руки вперед, застыл закрыв глаза. Собственно, ничего и не происходило. Коротышка все так же дрых гипнотическим сном, возможно, что его дыхание становилось немного ровнее, а может быть, даже и это только казалось. И только доведенное до предела напряжение человека с вытянутыми руками свидетельствовало о том, что что-то происходит. Внезапно Савва дрогнул, и даже в мутном сведе камеры стало видно, как он резко побледнел. Он зашатался и прошептал:
|