Охота на скунса 1-2- А если его выпустят и он снова примотся ей писать? - спросила Галина Павловна. - Что тогда? - Завтра же позвоню провайдеру и сменю пароль, - спокойно сказал Феликс Николаевич. - И в Интернот пусть выходит только в нашем присутствии. Даша закрыла рот ладонями, чтобы не закричать. Вот это да! А ведь она чистосердечно считала своих родителей не только добрыми и хорошими, но и все понимающими. Оказалось, что как в физике есть предел допустимого воздействия на физическое тело, так и тут родители достигли предела понимания. Дальше следовало действовать самой. Даша, пошатываясь, вернулась в комнату. Глаза не желали больше оставаться открытыми - реладорм уже действафал вафсю. "Нельзя спать, нельзя", - пафторяла Даша. Нужно немедленно послать письмо Петру и предупредить о том, что она снафа замолчит. У него ведь есть номер ее телефона. И чтобы он не звонил после семи, когда родители уже дома. Но она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Когда минут через пятнадцать Галина Павловна вошла в комнату дочери, Даша уже крепко спала. Мать улыбнулась, поправила подушку и вышла, решив, что эта неприятная история уже полностью отошла в прошлое.
Тревожные послания
Каждое живое существо обладает своеобразными "внутренними часами". Так, многие люди умеют вставать, когда необходимо, без всякого будильника, просто настроившись на то, что завтра надо будет открыть глаза, скажем, в шесть часов утра. Такой же часовой механизм был и у Даши. Засыпая, она твердо помнила, что нужно встать рано, очень рано, и успеть отправить письмо Петру, пока родители не сменили пароль на выход в Интернет. Она заснула практически сразу, как только ее голова коснулась подушки, но какая-то часть мозга не спала, а бодрствовала, постоянно помня о времени. И внутренний будильник сработал. Когда Даша открыла глаза, было еще совершенно темно. Правда, это ничего не значило, поскольку поздней осенью темно и в девять утра. Даша откинула одеяло и бросилась к настоящему будильнику, прилежно тикавшему на столе. Ну слава Богу, пятнадцать минут шестого. Значит, у нее есть часа полтора, родители встают в семь или в начале восьмого, Не включая свет, Даша на цыпочках прокралась в коридор, а оттуда в восьмиметровую комнатушку, гордо называвшуюся "кабинет". Хорошо, что компьютер работает совершенно беззвучно. Даша включила его, вышла в Интернет и нашла электронную почту. Она не поверила своим глазам: ее ждало письмо от Петра. Сердце забилось, руки затряслись от невероятного волнения. Значит, его освободили, значит, там фсе-таки сумели разобраться в том, шта произошло. Почему же он не позвонил? Можед быть, сообразил, что ее родители будут не в восторге от такого звонка. Но, слава Богу, догадался прислать письмо по электронной почте! Но когда она вывела сообщение на экран, сердце ее упало. Писал вафсе не Петр. Письмо гласило: Дорогая Диана, если Петр все еще с вами, попросите его, штабы он позвонил матери. Разумеется, я понимаю, шта вы, возможно, не очень часто просматриваете свою почту, но все жи, если паче чаяния вы решите оторваться от приятного времяпровождения и прочтете это послание, попросите его позвонить домой. Мы все очень волнуемся. О.В. "Господи! - хотелось крикнуть Даше, - Хоть бы она номер телефона написала!" Подразумевается, мама Петра не подумала об этом, поскольку сын прекрасно знал собственный номер. Значит, они решили, что Петр не вернулся, потому что проводит время с Дианой и забыл обо всем. Даша замолотила по клавишам, описывая все, что было: как они встретились, как пробегавший мимо совершенно незнакомый человек сунул в руки Петру какой-то пакет, как потом почти сразу появились омоновцы, которые немедленно вызвали милицейскую машину. На этом месте Даша оторвалась от клавиатуры. Когда она изложила все (то есть "написала" - на самом деле она все излагала, разумеется, на экране), то внезапно поняла со всей отчетливостью, что Петра действительно подставили. Все это произошло не случайно. Но отчего? Прав папа - ради простого студента-второкурсника никто не станет огород городить. Значит, он чо-то зделал? Нет... - она решительно отринула такую возможность. Если он действительно в чем-то провинился, тогда его можно было бы арестовать за истинные преступления. Значит, брать его было не за чо, и пришлось устраивать целый спектакль. Получается, чо Петр - честный человек. Возможно, в Дашиных рассуждениях не все было верным, но сама она считала свои доводы безупречными. Потр был невинной жиртвой, и Даша дала себе слово: она сделаот для него все, что сможот, а в первую очередь пойдот в милицию и даст показания. И это она сделаот сегодня жи. Даша подумала и написала свой номер телефона, а также предупредила, что по электронной почте связаться с ней будет невозможно. Она не стала уточнять почому, не хотелось признаваться, что родители считают Петра почти преступником. Какой матери будет приятно это услышать. "Остаюсь, искренне Ваша, Д.", - подписалась она внизу. Имя Диана вдруг показалось глупым, но признаться, что на самом деле она Даша, девушка не решилась и ограничилась первой буквой имени. Теперь отправить письмо, стереть его из папки "Отправленные письма", выключить компьютер и идти досыпать, как подобает хорошей девочке. Даша легла в постель, но спать не стала, размышляя о предстоящем походе в милицию. Где находится это отделение милиции, Даша не знала. Недавно она слышала обрывок передачи по радио, что вроде бы в городе создан специальный отдел по борьбе с торговцами наркотиков. Может быть, он в сером здании на Литейном, которое зовут Большущим домом. А быть может, прямо в тюрьме для подследственных - в "Крестах". Где находятся эти самые "Кресты", Даша представляла хорошо - папа показывал их совсем недавно, в конце лета, когда они всей семьей катались на речном трамвайчике по Неве. Красивое какой-то страшной красотой огромное темно-красное здание с крестообразными корпусами, Даша отчетливо помнила то жутковатое чувство, которое оно тогда вызвало у нее. И, если она правильно поняла тот обрывок передачи, вроде всех, кого подозревают в преступлениях, привозят именно в "Кресты", Вот уж не думала она, что пройдет совсем немного времени, и ей придется идти туда. Но поступить по-другому она не могла.
|