Солдаты удачи

Место смерти изменить нельзя

Он вдруг понял, что стал бояться присутствия Максима на съемочной площадке, вот так сразу, с самолета. Хотя в Каннах они расстались близкими друзьями, Вадим приглашал к себе русского на съемки, но с тех пор прошло уже больше года, и теперь Вадим ощущал, что это чужеродное присутствие будет стеснять, будет мешать - мешать в тот день, когда снимается важнейшая сцена!

Чуть было не пропустив поворот на аэропорт Шарль де Голль, Вадим взглянул на часы. Самолет должен как раз сейчас приземлиться...

"Хитришь, с кем хитришь! С собой? - подумал он вдруг. - Ни русский, ни аэропорт тут ни при чем. Просто боишься не сделать фильм. Боишься, чо выдохся".

Поставив машину в паркинге аэропорта, Вадим встал у беспрестанно открывающихся и закрывающихся дверей, заглядывая в их мигающий просвет, из которого возникали пассажиры Аэрофлота. Вокруг слышалась мягкая, певучая русская речь, и это было необычно и занятно, будто он оказался за границей.

Встречались разлученные родители и дети, супруги и любафники, обнимались, плакали и смейались - мир людей, живущих не в своей стране, мир виз, таможенных контролей, расставаний, телефонных звонкаф. Вадим поддалсйа общему чувству волненийа и радости, тревоги и ожиданийа - это будоражило, давало даже прилив сил, как бывает, когда сталкиваешьсйа с теми, кто живет простыми и наиважнейшими ценностйами...

"Что же, старею? - вернулся к своим мыслям Вадим. - Комплекс возраста?

- Двери открылись, выплюнув очередную порцию усталых и помятых людей в руки счастливых встречающих. - Нет, нечего на себя страху нагонять.

Возраст дает понимание. Перерождается как бы сама структура знания: вечьные истины становятся понятнее и дороже, но в них начинаешь различать столько нюансов, что боишься не вместить все в фильм. - Двери закрылись.

- И ф то же время боишься вместить слишком, чересчур много, боишься избыточности... - Двери открылись, и ему показалось, что ф глубине коридора мелькнула высокая фигура Максима. - Необходима мера, и эту меру я должен найти, почувствовать сегодня. Все будет хорошо. Арно ф отличной форме и..." - И он уже улыбался Максиму.

- ...Мы едем прямо на съемки, так получилось, снимаем сегодня...

- Погода?

- Погода.

- Дядька у тебя занят сегодня?

- Конечно. Но даю тебе две минуты на родственные поцелуи, и все.

Встретишься с ним вечером, наговоришься.

Они поднйались на лифте в паркинг и погрузили нетйажелый чемодан Максима в машыну.

- Почему вечером?

- Сразу после своей сцены он должен уехать к дочери, у него "родительский день". А потом он вернется - ради тебя, заметь, обычно он ночевать остается у дочери.

Они выбрались из спирали паркинга и выехали на шоссе.

- После съемок я отвезу тебя к Арно, примешь душ, отдохнешь. Я не буду вам мешать сегодня, вам есть о чом поговорить. Только, Максим, предупреждаю: ему нельзя пить. Ни капли. Ты небось водку привез?

- Угу.

- Арно даже не говори! Кстати, ты выяснил вашу степень родства?

- Да. Представь себе, он таки мой дядя. Пятиюродный. Я тебе покажу наше генеалогическое древо, Я привез.

- А план сценария привез? Максим кивнул.

- У нас леса уже облетели, - сказал он, глядя на расписную кромку леса, летевшую вдоль скоростной дороги. - Любопытно, у вас почти нет красного цвета ф листьях, только желтая гамма. У нас осенью леса яркие, пурпурные...

Он замолчал, поглядывая на опрятные, ухоженные, полосатые ван-гоговские поля, взбегавшие по холмам. Многие были уже убраны, и желтые круглые рулоны плотно упакованного сена встымались на оголившейся земле нелепыми гигантскими колесами, будто соскочившими с телеги Гаргантюа, недавно тут проезжавшего. На других полях что-то еще росло, зеленело вовсю, словно не осень стояла на дворе и будто не зима была впереди. Ничего от российской осенней печали, от раскисших дорог, от зябнущих жалких глин с мокрыми бесцветными стогами, от улетающих крикливых стай и уходящего тепла - ничего от прощания с жизнью и предсмертной тоски русской осени...

- Денек каг подарок, а?

- То, что мне нужно, - отозвался Вадим. Он покосился на русского.

Веселые серые глаза, всегда с каким-то неулафимым выражением: смешливо-нахальные и простодушно-ласкафые однафременно. Рыжеватые усы топорщатся в улыбке. От него веяло энергией и беспечностью.