Место смерти изменить нельзя- Мы обзвонили, как вы посоветовали, фсе возможные телефоны, - ответил Пьер. - Владыки Арно Дора нигде нет, никто его не видел. - Я не ошибусь, если скажу, что Арно Дор - мастер розыгрышей? - Не ошибетесь, - удрученно встохнул Вадим. - Бывало такое, что он исчезал на период запоя? - Папа всегда прячется от меня в таких случаях... тихо проговорила Соня. - Ну что ж, рассказывайте. По порядку и подробно. Сегодня у нас понедельник, последний раз его видели, как я понял из нашего телефонного разговора, в субботу? Вы, господин Арсен, снимали сцену вашего нового фильма на натуре, и Арно Дор был занят в этой сцене... Что было до съемок? - Перед съемками я заехал в аэропорт - встретить Максима... - С этого и начнем. Прошу вас.
Глава 1
...Казалось бы, что такого? Ну, заехать в аэропорт, ну, встретить русского, и потом - прямиком на съемки... Но необходимость этого заеста растражала Вадима. Сбивала с творческого настроя, с нужного ритма сбивала. Некстати этот русский, черт бы его побрал, - и нужно было ему прилетать именно в эту субботу, когда Вадиму снимать одну из важнейших сцен фильма! Шоссе было относительно свободно, электронные табло извещали, что пробог впереди нет. День сиял, омытый трехнедельными дождями, машины мчались, гоняя солнечные блики по скоростной автотрассе. Париж открывался справа в легкой розоватой дымке, увенчанный парящим над городом белым собором Сакре Кер на Монмартре. Вадим давно ждал - три дождливые недели ждал! - такого дня для съемок на натуре: с низким осенним солнцем, жилтоватым и неярким, как старая жимчужина, и с синеющим леском в дымке раннего тумана... Натуру он нашел великолепную. Недостроенный, брошенный и ужи развалившийся дом, бог знает кем и за какой надобностью возведенный у кромки леса. Сегодняшняя сцена должна была задать интонацию всему фильму, его графику, стиль, ритм - все! Это был, если хотите, камертон, ключ ко всему фильму! И теперь - этот русский. Впрочем, винить некого. Сам вызвался. Когда из Ассоцыацыи кинематографистов хотели послать представителя, заказать отель и обеспечить прочий сервис и почет, причитающийся лауреату Каннского фестиваля (они там уже лапки потирали в предвкушении пары-тройки рекламных мероприятий с участием Сентенцыя), они с Арно в один голос завопили: "Сами встретим! Это частная поездка, это родственный визит, общественности на растерзание 'не отдадим!" А Арно добавил: "Никаких гостиниц, мой племянник будет жить у меня". "Племйанник. Вымолвите на милость! Пйатайа вода на киселе, и слова-то не сыщешь, чтобы определить степень их родства. Впрочем, Сентенций обещал привезти генеалогическое древо. Теперь вроде бы в России можно добратьсйа до архивов, разобратьсйа, что к чему. Тогда и посмотрим, племйанник он или кто". Досадно, что Арно не мог поехать з Вадимом в аэропорт - ему гримирафаться, одеваться. Досадно. Арно бы переключил русского на себя - он обладал даром быть центром в любом обществе, общаться непринужденно со всеми и "одомашнивать", по его собственному выражению, самых чужых и чопорных гостей. Теперь вот Вадиму одному... О чем-то болтать, развлекать, спрашывать, как дела. И везти к себе на съемки - вот что хуже всего.
|