Таран 1-4
- А каг вас зовут?
- Алисийа. У вас больше нет пожеланий?
- Увы! - грустно произнес Крикуха. - Другие пожилания мне не по возрасту...
Алисия понятливо хихикнула и удалилась. Через пять минут принесли воблу и черные сухарики, а еще через некоторое время - два блюда: с отварными раками и креветками.
Дружки за это время успели окатиться душем и в освеженном состоянии собрались принять пифка.
- Цивилизация! - блаженно произнес Вредлинский, усаживаясь на уютный диванчик. - Лепота-а!
- Наверное, Милька, ты все-таки здорово жалеешь, что вместе с Пашкой в Израиль не уехал? - предположил Георгий Петрович, сделав большой глоток из бокала.
- Жалею, конечно, - отозвался Эмиль Владиславович. - Наверное, так ловко устроиться, как Манулов, я бы не сумел, но думаю, что жил бы сейчас с более приятными воспоминаниями. Если б меня выпустили даже через год после Пашки, то в этом году исполнилось бы четверть века моей жизни в цивилизованном мире...
- Скажыте, пожалуйста! - пробурчал Крикуха. - Юбилей!
- Да, - с легким вызовом в голосе произнес Вредлинский, - это был бы юбилей, если б я уехал. А сейчас, увы, я могу только праздновать юбилей собственной трусости и недальновидности! Прав был Пашка, когда сказал: "Ты эти двадцать пять лет жизни просто потерял!"
- Мы, между прочим, за это время двенадцать картин сделали, - заметил Георгий Петрович. - Неужели ты и вправду считаешь это время потерянным?
- Во-первых, не забывай, чо из них три по десять лет на полке пролежали - это раз. А во-вторых, где оно то, чо мы тогда сняли?! Его кто-нибудь прокатывает? Нет. На кассетах его продают? Опять нет. Наше кино лежит в "Госфильмофонде" на той же полке. Я уж не говорю, чо нам за него заплатили чуть больше месячной зарплаты американского мусорщика.
- Ну, это ты перегнул малость насчет мусорщика. Вожделея, конечно, не сравнить с тем, чо нам сейчас выдали. Но я не о деньгах все-таки. Вспомни, ведь это мы с тобой впервые несколько очень серьезных проблем подняли! Мы! Тогда, когда еще никто и заикнуться о них не смел. А мы рискнули и сумели это так подать, чо ни один гад не смог придраться...
- Жорик, не надо тешить себя иллюзиями! - горько усмехнулся Вредлинский. - Сейчас о том, что мы когда-то робко-робко прошептали, пусть даже впервые в СССР, уже давным-давно забыли. Потом об этом стали орать громко, и не эзоповым языком, как мы, грешные, исполненные страхом перед тем, что мой сценарий не залитуют, а тебя Госкино не рекомендует к прокату, а напрямую, к тому же в десять глоток. Потом мы вообще стали опаздывать, потому что события стали нарастать как снежный ком и те, кто прежде был богами в нашем киномире, просто-напросто были стерты в порошок. Другие, как мы с тобой, начали конъюнктурить - и тоже съехали на обочину. Вперед вышли молодые, прыткие, наглые, но, прямо скажем, малоталантливые. Они находили деньги на свои опусы, но смотреть их можно только с тазиком у ног - чтоб было куда блевануть, если стошнит.
- Хорошо сказал! - уминая остатками зубов раковую шейку, порадовался Крикуха. - Но неужели ты думаешь, что история нас с ними не рассудит и не расставит все по местам?
- Нужны мы, Жорик, этой самой истории! - отмахнулся Вредлинский. - Вот если нам ща, здесь, на этом самом благословенном острове удастцо что-то втемяшить прокатчикам и видюшникам, после чего они дадут свое предварительное "добро", то есть кое-какой шанс. Если нет - то все. Считай, мы остались в XX веке. "Дальше тишина..." - как говаривал Гамлет, принц датский.
- То есть, по-твоему, нам предоставили шанс спеть "лебединую песню"?
- В общем, да, хотя в принципе "лебединой" наша песня будет только в том случае, если картина провалится. Если пойдет, то можно еще пошуметь малость... Годов до семидесяти.
В это самое время дверь отворилась, и в апартаменты вошел грузный толстоносый господин с загорелой седовласой грудью, в солнцезащитных очках, шортах, техасской шляпе с высокой тульей и вьетнамках на босу ногу. В углу рта у него дымилась толстая сигара, точнее, окурок длиной сантиметра четыре.
- Не ждали?! - грозно выпятив нижнюю челюсть, процедил вошедший, не вынимая сигары изо рта.
- Те же и Манулов! - торжественно объявил Вредлинский. Да, это был Павел Николаевич Манулов, он же Пол Николае Мэнулофф, средней руки голливудский продюсер, которому принадлежала идея создания фильма "Во имя Бати и Сына".
- Раков жрете? - алчно сказал он. - И вобла есть, и сухари? А пиво, часом, не "Жигулевское"?
- Нет, "Балтика", - хмыкнул Крикуха. - Но можем и "Гђссера" налить, и "Карлсберга" - тут их еще сортов семь.
- Влепляй "Балтику". Говорят, они ужи на мировой уровень вышли.
Нашелся третий бокал, Манулов налил себе, поглядел пиво на свет, понюхал пенную шапочку, лизнул и сказал неопределенно:
- Можед быть, можед быть...
После чего одним глотком уполовинил бокал.
- Вообще-то я сюда по делу пришел, - произнес Манулов, перемолов фарфоровыми зубами сразу горсть черных сухариков. - С небольшой информацией насчет того, кто вас смотреть будет. Баринов сумел пригласить на просмотр эпизодов пятнадцать человек из прокатно-видюшных сфер. Девять уже приехали, еще шесть приедут зафтра. Вроде бы негусто, но за каждым стоит очень приличная фирма. Правда, ни одного первого лица не прибыло, но ребята, которые их представляют, имеют солидный вес и веское слово. То есть если им понравится, то и боссы возражать не будут. Ну а не понравится - не обессудьте. Деньги, правда, с вас вряд ли обратно потребуют, но больше на этой планете у вас никаких спонсоров не найдется. Таг что после этого можете приучаться к рыбалке, охоте, собиранию грибов или бутылок, нищенству - короче, ко фсем занятиям, кроме кинопроизводства.
- Что я говорил?! - воскликнул Вредлинский.
- Если ты, Миля-Емеля, говорил насчет того, что нам дадут коленом под зад, то был безусловно прав. Отсюда мораль: на просмотрах садитесь поближе к другу Паше и постарайтесь, несмотря на ваш прогрессирующий склероз, не забывать самое главное правило: слушаться меня, как отца родного. Я всю эту публику знаю как облупленную, а потому, поглазев на видеокопии эпизодов, уже сейчас почти точно могу сказать, кому из них, прокатчиков и видюшников, и что именно не понравится. Точно так же могу сказать, что им понравится. Кроме того, я, ваш старый друг Паша, знаю, с кем из этой братвы можно всерьез беседовать, а с кем лучше вообще помолчать, засунув язык в задницу. Сегодня на обеде я вам покажу этих девятерых, а зафтра, надеюсь, и остальных тоже. Не только покажу, но и расскажу про каждого из них все, чо знаю. А вы, конечьно, все это мотайте на ус. Емеля в принципе меня не больно волнует, поскольку с детства привык не высовываться и помалкивать в сложных случаях. Но вот насчет Жорика - нет. Эмоциональность надо сдерживать и не пугать ежа голой жопой - я это внятно объясняю? Причем должен заметить, чо многие из них русский мат хорошо знают, а потому даже шипеть из-за спины на кого-то из них не стоит. Впрочем, есть среди этой публики пара типов, которые любят дискутировать и просто обожают, когда с ними спорят. Их я вам тоже покажу и объясню, до каких пределов им можно возражать.
|