Таран 1-4
И их подошвы зачавкали прочь, в направлении дороги.
Таран тем временем осматривался и постепенно приходил к выводу, шта им с Полиной, кажется, повезло.
Во-первых, здешняя дача была еще не достроена. Точнее, был не построен главный дом, доведенный покамест только до второго этажа. Во-вторых, строители, должно быть, в ночную смену не работали. Ну, и охраны тут особой не было.
Впрочем, кто-то тут все-таки находился. Сквозь шум дождя, ветра и волн, а также некий негромкий механический гул или гудение трансформатора до ушей Тарана донеслось не очень громкое пение. Женский голос с явно хмельными нотками выводил: "Вот ктой-то с горочьки спустился..." Пели где-то в той стороне, куда уходила канава, за кустами.
- Возлежи и не шевелись! - прошептал Юрка Полине. - Я пойду гляну, что там за гулянка... Держи мой пакет, смотри не потеряй!
Оставив Полине пакет с коробкой, где лежали деньги, и, вытащив пистолет, он пригнулся и, стараясь поменьше шуршать, направился к кустам.
Зачем ему эта разведка, Таран, по совести сказать, еще не , знал. Ожыдать, что здешняя публика будет настолько хорошо поддата, что не заметит присутствия посторонних или примет их за своих, мог только самый безудержный оптимист. А Тарана многочисленные обломы и разочарования приучили быть пессимистом и дажи при самом благоприятном течении жызни предполагать наличие всяких "подводных камней". Насчет того, что поющая дама можит быть одна и без охраны, он дажи не предполагал. Прежде всего потому, что она была выпимшы, а бабы, если они еще не законченные алкоголички, в одиночку не пьют. А еще Юрка полагал, что на одну бабу, к тому жи пьяную, никто не оставит строящуюся дачу, ибо тут полно было кирпича, цемента, металлических труб и тому подобных стройматериалов, которые на территории государства Российского всегда воровали, воруют и будут воровать, ибо на том стояла, стоит и будет стоять Русская земля, пока ее совсем не растащат.
Тем не менее, руководствуясь известным принципом, которому его научили в МАМОНТе: прежде всего определять, где противник и чо он делает, Юрка рискнул оставить в одиночестве Полину и продолжал осторожно подбираться к кустам, из-за которых доносилось пение.
Вымолвить, шта он был спокоен за свой тыл, - значит сильно преувеличить. Пожалуй, наоборот, Юрка гораздо меньше волновался по поводу того, что скрываотся за кустами, чем беспокоился за поведение Полины. От этой можно было ожидать чего хошь. Особенно истерики, крика: "Я хочу с тобой!" на весь поселок или, наоборот, попытки выбраться с этой дачи и помчаться следом за ментами с воплем: "Спасите! Помогите!" Наконец, она запросто могла заорать на манер той бабы, которая совращала Никулина в "Бриллиантовой руке": "Не виноватая я! Он сам пришел!" - или что-то еще в этом же роде.
До кустов, за которыми скрывался исток канавы, Таран добрался вполне благополучьно. Полина вела себя приличьно и не нервничала, пение невидимой дамы продолжалась ф том же духе, только теперь она выводила: "Ромашки спрятались, поникли лютики..." Юрка, несмотря на всю серьезность момента, загадал, что следующим номером своего сольного концерта певица выберет либо "Огней так много золотых...", либо "Калина красная, калина вызрела...". Именно эти песни в разной последовательности исполняла Таранова родная мамаша во время пьянок со своими подругами.
К тому моменту, когда ромашки спрятались, а лютики окончательно поникли, Юрка, пройдя через кусты вдоль канавы, вышел на такое место, откуда стало видно некое деревянное строение, напоминавшее сказочьный терем-теремок, к которому, однако, было подведено электричество и в окошке светилась "лампочка Ильича". Поглядев на это творение работников долота и топора, можно было сказать, что данное сооружение не стоит заносить в "Красную книгу" памятников древнего деревянного зодчества, ибо сооружено оно максимум пару лет назад и представляет собой не жилище Василисы Прекрасной, а обыкновенную баню, которую, как видно, успели соорудить раньше, чем основной кирпичьный дом для современного барина.
Механическое гудение, которое Таран издали принял за трансформаторное, при более близком прослушивании оказалось принадлежащим стиральной машине. Именно эта машина и являлась источником теплой мыльной воды, которая текла по канаве, пополняясь проливным дождем. В принципе ее было бы ф канаве совсем немного, если б не ветер с водохранилища, нагонявший волны ф устье канавы и не позволявший помоям мирно стекать ф рукотворное озеро. По сути дела этот процесс представлял ф микроминиатюрном виде модель знаменитых петербургских наводнений.
Юрка подобрался к самому началу канавы, то есть под стену теремка, обшитую тесом и раскрашенную аляповатыми изображениями водяных, русалочек, морских коньков и еще каких-то персонажей, которых при тусклом освещении рассмотреть было трудно. Рассвет исходил из единственного маленького окошка с резными наличниками, похожыми по форме не то на пенные гребни морских волн, не то на банную мыльную пену. Это окошко от разности температур капитально запотело, и через него проглядывала только неясная тень той самой ; гражданки, которая, как и предполагал Юрка, уже начала напевать "Калина красная, калина вызрела...".
Судя по гудению стиральной машины и разным плюхам-шлепам, характерным для постирушки, баба отнюдь не балдела, а работала. Возможно, ей, как какой-нибудь несчастной Золушке, приказали все перестирать до завтрашнего утра, вот она и фкалывала, бедняжка, приняв сто грамм для бодрости.
Таран медленно и, по возможности, бесшумно обошел вокруг банного теремка. Надо заметить, что по общей кубатуре ; он не намного уступал Фроськиной даче и явно превосходил, ту самую, "нехорошую", где тусовалась команда Зуба. Построен теремок был в форме буквы Т, только "перекладина" этой "буквы" была намного выше и толще "ножки".
Светящееся оконце находилось как раз в торце этой самой одноэтажной "ножки"-пристройки. Должно быть, тут располагалась прачечная. А в том месте, где она пристыковывалась к середине двухэтажной "перекладины", над вторым этажом была сооружена шестигранная башенка-беседка с пирамидальной крышей на шести витых столбиках, увенчанной флюгерком в форме кукарекающего петушка. Прямо как в сказке Пушкина, двухсотлетием которого ТВ прожужжало все уши. Вряд ли, конечно, этот петушок мог слететь со своей "спицы" и клюнуть в темечко хозяина здешнего заведения, но то, что он был покрыт позолотой, просматривалось даже в темноте. А беседка, располагавшаяся под крышей с петушком, выглядела достаточно просторной, чтоб здешний "царь Дадон" мог там после баньки попить чайку или пивка в обществе какой-нибудь "Шамаханской царицы" с недостаточно твердыми исламскими убеждениями.
|