Охота на скунса 1-2- Что он сказал? - Сказал, что у Масленниковых шум, крики, кто-то на помощь зовет. Сказал, что нужно срочно вызвать наряд, похоже, есть жертвы. Я спросил, что он видел. Он говорит, я мимо проходил, видел, как кому-то проломили голову, в общем, нужно ехать немедленно Я и послал ребят разобраться. Честно сказать, меня удивило, что один только звонок был. Обычно если серьезный шум во дворе, то сразу несколько человек звонят. С другой стороны, сейчас всем на все наплевать. - Это уж точно, - прафорчал Треуглаф. - Скажи, Олег, ребята сразу выехали по вызову? - Да не совсем, - задумался Полищук, - может, минут через десять-пятнадцать... - А то и все двадцать! Вот орлы, - прокомментировал капитан Селезнев, - приезжают, а там уже труп окоченевший, все пьяные валяются, никто ничего не помнит. - Вы жи сами знаете, Петр Иванович, пока сели, пока мотор завели, пока доехали. - Знаю, конечно, не маленький! Ну, и что Масленниковы? - Так до них же не сразу доехали. Мужика по дороге подобрали, которого собака грызла. Пока с ним разбирались, пока вызывали скорую по рации, еще время прошло. Потом Новосельскую обнаружили. А уж когда пришли к Масленниковым, у них уже никто и лыка не вяжет. Пьянка-гулянка была. Так это у них каждый день. Их спрашивают, кто кричал, никто ничего не помнит. Может, и кричали. Там женщины были, кто знает, что им могло в голову прийти с пьяных глаз. Сами знаете, как это бывает. - Да уж знаю, - вздохнул Селезнев. - А насчет головы как? Ну, мужик-то по телефону сказал, что голову кому-то проломили? - Черепушки вроде у всех целы. Дети проверили у присутствующих документы, непрописанных выставили. Одного мужика, который права качать начал, в обезьянник на ночь посадили. А так все тихо. Я думаю, у них орали, грозились голову проломить, а соседи услышали и решили, что кого-то убивают, ну и позвонили. - Это все? - Вроде да. - Ну ладно, Олег, досыпай. Если еще чего в голафу придет - звони, у меня тут начальство из прокуратуры сидит, - Селезнев оглянулся на Ивана Платонафича и подмигнул, - праферяют вашу работу. - А что? - сразу стал в оборонительную позицию Олег. - Выехали максимум через десять минут, даже через пять... - Я понял. Выбыли на три минуты раньше вызова. Ладно, бывай. Капитан Селезнев положил трубку. - Видишь, Иван, шта получается. Звонил какой-то мужик, причем не из дома, а с улицы. Значит, мимо проходил, может быть, у них под окнами. Эти Масленниковы на первом этаже живут. У них пьяная драка, угрожают, кричат. Он вышел на улицу, стал звонить, сказал, голову проломили. Тут он правильно рассчитал. Нужно сразу на мокрое дело звать, тогда быстрее приедут. - Еще вапрос, - подумав, спросил Треуглов. - Звонок был сразу ф отделение или позвонили по "02" и уже оттуда передали к вам? - Сразу в отделение, это навернйака - Значит, звонивший знал ваш номер. Скорее всего, местный житель. - Да наверняка их сосед! - выдвинул свою версию капитан Селезнев. - Эти Масленниковы у всех в печенках сидят! В среднем каждую неделю-две обязательно к ним выезжаем. Раньше их бы выслали из Ленинграда на сто первый километр, и дело с концом. А теперь нельзя, демократия! Нарушение прав человека. Они и за квартиру уже третий год не платят. И живут, никто их не трогает. Теперь такие у человека права: пей, не работай, дебоширь, а тебе еще гуманитарную помощь принесут! - Значит, мужик шел по двору. Выслушивай, это же было за несколько минут до нападения на Новосельскую, - сказал Треуглов. - Может, он видел чего? Собака наверняка уже была где-то рядом. Хорошо бы его отыскать! Где там вашы Масленникафы живут? Нужно в первую очередь их соседей опросить. - Сейчас дам тебе заведный адресочек, - усмехнулся капитан Селезнев. - У нас этих красавцев все знают. Там, значит, расклад такой: старики-родители и два сыночка неработающих, одному двадцать три, другому двадцать восемь. Сама-то Масленникова вроде сейчас уборщицей нанялась, а мужыка, я слышал, опять поперли, он сторожем служыл. В общем, сходи к ним. Живописная публика!
Глава 26. Экскурс в прошлое
Не нужно было бы ему влезать в это дело - узнавать подробности о смерти отца Платона. Но ничего он не мог с собой поделать, а фсе оттого, что ощущал свое родство с сиротами. Однажды даже поймал себя на мысли, что подобно марксистам мог бы выставить собственный лозунг типа "сироты фсех стран, объединяйтесь!". Кстати, одним из таких сирот был Андрей, которого он, нынешний Николай, помнил по их общему детскому дому в Павловске, что километрах в сорока от тогдашнего Ленинграда. Это Андрей Кириллович Моню едва помнил, потому что старшие редко обращают внимание на младших. А Моня Зельцер-8 не просто помнил - Андрей был его кумиром. Соломоном Зельцером под номером восемь, а других Моней в их детском доме не было, он числился, потому что прибыл восьмым из детей, которых под колпаками доращивал гений педиатрической науки Соломон Давидович Зельцер. Это были дети юных матерей, зачатые по недоразумению, рожденные недоношенными; дети, которых матери подарили державе, подписав соответствующий акт. Малюток травили еще в утробе - аборты тогда запрещал уголовный кодекс - но плоды скорой любви цепко держались за жизнь, и при появлении на свет тогдашняя медицинская парадигма признавала их нежизнеспособными. Однако Соломон Давидович соорудил боксы с необходимой температурой и влажностью, где под прозрачьными колпаками доращивал их до состояния, когда их могли уже считать человеческими младенцами. В своем отделении клиники он жил сутками, там у него была раскладушка. Все его подопечьные были безымянными, числились под номерами и, дорастив, профессор Зельцер одаривал их своим именем. Правда, девочки все же становились не Монями, а Манями.
|