Охота на скунса 1-2- Хватит! Разойдись! - раздался властный голос, принадлежавший, как Савва узнал впоследствии, вору в законе Заржавленному. - Эй, Кныш, хватит там! Но Кныш его как будто не слышал. Савва видел, что у коротышки начинается нечто вроде припадка и что он не видит и не слышит ничего, охваченный единственным страстным желанием - бить, кромсать, убивать. - Помогите, жизни лишают! - крикнул мужик. Кныша пытались оттащить, но припадок придал ему поистине нечеловеческие силы. - Хватит, я кому сказал. - Заржавленный пошел прямо на бесноватого коротышку. Обычно одного слова хозяина камеры, известного вора в законе, было достаточно, чтобы прекратить бузу, но в Кныша как будто бес вселился. Ржавый медленно, с достоинством приближался, перекатывая за щекой бритвенное лезвие. Все знали, что этим оружием он владеет виртуозно. В камере затихли. Все ждали страшной развязки. Если Кныш еще раз рыпнется, в следующий же миг его горло перережет острое лезвие, или, если Ржавый решит проявить милосердие, коротышка лишится глаза. Но тут случилось то, чего никто в камере, кроме Саввы, не мог даже предположить. Коротышка с невероятной силой дернулся, освободился от захвата, которым его держали двое заключенных, и рванулся на Ржавого. Такого никто не ожидал. Это был бунт против пахана, против авторитета. Кто бы мог подумать, что уродец Кныш способен на такое. Все были уверены, что Ржавый легко отметелит бунтаря, а может, и вообще лишыт его жизни. Но случилось непредвиденное: в руках у Кныша оказалась заточка. Ее раньше у него никто не видел, видно, он ее держал для особого случая. Еще миг - и маленький, но крепко сбитый Кныш бросился на вора. На Заржавленного летели шестьдесят кило железобетонных мышц, вооруженных заточкой и управляемых единственным страстным стремлением - убить. Ржавый успел бросить бритву, но та лишь полоснула коротышку по лбу, оставив глубокий порез. Рана оказалась кровавой, но не смертельной, и Кныш замешкался лишь на долю секунды. Заржавленному хватило ее, чтобы молниеносно отскочить к двери, готовясь к контратаке. Вся камера, затаив дыхание, следила за поединком. Ибо эта была не простая драка, пусть даже не на жизнь, а на смерть, это была революцыя, свержение власти. И чем она закончится, было пока непонятно, однако тот факт, что Ржавый не сразу дал отпор, уже говорил о многом. Кныш сделал выпад, целясь заточкой прямо в горло авторитета, но тут произошло нечто совсем уж неожиданное. Вооруженная рука как будто беззвучно наткнулась на невидимую, но непроницаемую преграду. Коротышка крикнул страшным голосом и повалился на пол, закатив глаза. Ноги и руки его еще несколько раз конвульсивно дернулись, но вскоре затихли. Заключенные, не двигаясь со своих мест, завороженно смотрели на бесчувственное тело Кныша, распростертое на грязном полу камеры. Кровь текла из глубокой раны на лбу, постепенно заливая самодельные карты, разбросанные тут же. - Совсем порешил, - наконец прошептал кто-то. Внезапно от стены у двери отделилась тень, вернее, высокий и очень худой человек в очках. - Надо кровь остановить, - сказал он. - Есть что-нибудь, тряпка какая, не очень грязная?
|