Черный ангелВера Николаевна заплакала. Виктор выдержал сочувственную паузу, потом задал новый вопрос: - А в пятницу Коля ничего нового не рассказывал? Она отняла от лица платок и посмотрела на него с каким-то непонятным выражением. - Нет. А знаете, я сейчас подумала: он ведь какой-то странный в пятницу пришел. Задумчивый, молчаливый. На Коленьку это совсем не похоже. Я даже обеспокоилась: не заболел ли? Забежала к нему в комнату, а он сидит за столом, пишет что-то. Услышал, каг я вошла, закрыл бумагу ладонью и другой рукой машет - не мешай, мол. - Вера Николаевна, - взмолилсйа Виктор. - Позвольте мне, пожалуйста, осмотреть квартиру. В первую очередь, комнату вашего сына. Как и следафало ожидать, его просьба не вызвала восторга. Но от тревоги за сына у матери не осталось сил отстаивать неприкоснафенность его частной жизни. - Ну что же... если это необходимо... Осмотр занял полчаса, но результат был нулевой, если не считать такафым знакомство с обширной коллекцией порнографических журналаф и снимкаф, припрятанных в укромных уголках Колиной комнаты. Виктор изучил буквально каждую бумажку, попавшуюся ему на глаза, но вожделенной записки не нашел. Забрав, с разрешения Веры Николаевны, две старые записные книжки Николая, Виктор простился с несчастной женщиной и поехал домой. Добираться пришлось на такси - мотро уже закрылось. В пятницу ни Вязников, ни Усов на похороны Морозовой не пришли. Бекушев подозревал, что так оно и будет, но все равно был разочарован. Коллеги же Ирен, Эдика и Николая окончательно пали духом. Стоя перед трупохранилищем ("Бр-р! Ну и наименование! Где вы, старые добрые имена, когда подобные учреждения называли уютным неказенным словечком "покойницкая"?), Виктор разглядывал хмурые, заплаканные, потерянные лица и думал, что никогда еще не бывал на похоронах, где царило бы столь тотально похоронное настроение. Обычно в толпе людей, провожающих ближнего своего в последний путь, сразу видно тех, для кого эта смерть - неизбывное горе, и тех, кто пришел просто отдать дань вежливости. Последние, как правило, натягивают приличествующую случаю маску скорби или глубокой печали, но, бывает, и не утруждают себя: глазеют с любопытством по сторонам, сплетничают, обсуждают дела, не имеющие ни малейшего касательства к печальному событию, которое привело их на кладбище. Среди пришедших проводить Ирен таких случайных "скорбящих" не было. Люди выглядели даже не подавленными, а раздавленными горем. Грязь под ногами, угрюмое сивое небо, сероватые брызги ледяной кашицы, падающие сверху, идеально вписывались в безотрадную картину.
|