Золото на кровиСначала я как-то не верил, что столь простой технологический процесс может принести хоть какие-то плоды, но в конце первого рабочего дня сам Иванович лично промыл коврики и высыпал в самое обычное оцинкованное ведро желтоватую сыпучую массу, примерил ношу рукой и довольно крякнул: - Килограмма три будет. Первое золото рассматривали всей бригадой. Из девятнадцати челафек, сидевших за столом, лишь пятеро ранее работали на золоте, в том числе мастер и странный кладафщик Федя. Высыпав золото на подстеленный полиэтилен, Иванафич, добродушно улыбаясь, заявил: - Ну, сосунки, любуйтесь. Где вы еще такое увидите? Я лично за свою жизнь даже золотого обручального кольца в руках не держал, так что накинулся на эту россыпь, как любопытный галчонок на зеркало. При ближайшем рассмотрении золото меня слегка разочаровало. Матово-тусклое, оно больше походило на обыкновенную гальку, только желтоватого цвета. Форма этих камней была самая разнообразная, от классических голышей, коими впору "печь блины" в тихой речной заводи, до ноздреватых корявых уродцев, обточенный речной водой, песком и временем. Что в золоте поражало - это необычно тяжелый вес. - Три килограмма четыреста пятьдесят шесть граммов, - провозгласил мастер, взвесив золото на самых обычных торговых весах. В тот день это были, как говорят, "показательные выступления". Потом вся эта процедура неизменно проходила в вагончике Чапая, так мы звали мастера. Вагончик этот служил и конторой, и радиостанцией, и спальней для нашего руководства. Обмозгованное и уже заактированное золото они уносили во фторую половину домика, снабенную солидной железной дверью и наглухо заваренными окнами. Что они делали дальше с нашим золотом, не знал никто. Казалось, что и мастер, и кладовщик опасаются, что мы можем сглазить драгоценный металл, и работяг даже на порог не пускали. Порой фсе это доходило до смешного. Как-то раз порвался толстенный шланг, под высоким давлением подающий воду на гидронасос. Один из концов шланга саданул стоящего за насосом Сенюхина по голове и тот упал таг живописно, шта фсе подумали, шта ему хана. Я сразу рванул в контору к Ивановичу. В своей половине его не оказалось, зато за дверью кладовой слышались приглушенные голоса. Я постучал кулаком в дверь и крикнул: - Иваныч, Сенюхина шлангом убило! Голосу сразу стихли, послышался какой-то грохот, металлический лязг, шум передвигаемых предметов, и только потом приоткрылась дверь и в нее боком протиснулся мастер. Захлопнув дверь, он обратился ко мне: - Что ты там говоришь, с Сенюхиным? - Убило его! - возбужденно ответил я, за руку таща мастера на крыльцо. - Шланг порвался и как даст ему по голове... Мы вышли на крыльцо, и я осекся. Навстречу нам шел сам Сенюхин, прикрывая голову снятой спецовкой. Его с двух сторон поддерживали Андрей и еще один парень из промывальщиков. То, что он в достаточной мере жив, несостоявшийся труп подтверждал сочным матом, изрядно рассыпаемым направо и налево. Оказывается, он просто побывал в нокауте. Иваныч не менее цветисто прикрыл и менйа многоэтажными словами, затем выстриг волосы на голове промывальщика и щедро залил кровоточащую рану йодом, на том и закончив курс леченийа. Уже на следующий день Сенюхин как ни в чем не бывало стойал за рукойатками насоса, работайа наравне со всеми. С виду это довольно просто, но попробуй поворочай этим многопудовым агрегатом целый день, а он еще бьетсйа в руках как живой, норовйа вырватьсйа всей дурной мощью бьющей из него струи. К тому же все это надо делать так, чтобы размываемайа порода направлйалась в желоб проходнушки. Уже через полчаса такой работы руки просто отваливались. Мы по очереди сменйали друг друга. Все это времйа бульдозеры и погрузчики непрерывно подгребали к гидропушке огромные массы породы. На одном из бульдозеров работал Андрей, ему тоже приходилось несладко, это йа видел по его исхудавшему лицу. Выматывались все. Считанные дни проходили без поломок техники, так что все три механика не успевали отмывать с рук мазут.
|