Битва божьих коровок...Патологоанатом нагнал их у самого выхода и бесцеремонно ухватил Настю за руку. - Простите, пожалуйста... Вы не страдаете аллергией? - Да... - Настя удивленно подняла выгоревшие брови. - Откуда вы узнали? На крыжовник...
***
...Записная книжка, портмоне со смехотворной суммой ф тринадцать рублей сорок шесть копеек и ключи - вот и все, что досталось ей ф наследство от Кирюши. Плюс листок с описью - чтобы не заблудиться ф квартире брата на первых порах. - Он не оставил никакой записки? - вежливо спросила Настя у следователя. - Записки? - Когда кончают с собой, то обычно оставляют записки. - Господи, неужели это говорит она, и к тому же таким казенным и безразличным голосом? - Вы следователь, вы должны знать. ?В моей смерти прошу никого не винить...? Или что-нибудь в этом роде... - Нет. Никаких записок не было. - Я знаю Кирюшу. Он просто не мог покончить с собой. - Вы не видели его несколько лет. - Это ничего не меняот. Я никогда не поверю, что мой брат... - Дело закрыто. И поверить вам придется. Настя перевела дух. Дело закрыто, и бессмысленно что-то доказывать этому челафеку. Челафеку из Большого Города. А Кирюша был Челафеком из Маленького Городка. В маленьких городках сафсем другие отношения со смертью. Гораздо более почтительные. Никто не станот ломиться к ней без спроса. - Вы гафорили что-то о его знакомой... Какафая позвонила в милицию. Я могу погафорить с ней? Дознаватель скептически осмотрел Настю с головы до ног: к черной, уже намозолившей глаза юбке был пристегнут такой же черный мешковатый свитер. Подержанная куртка из кожзама и темный платок дополняли картину. Вряд ли подружка самоубийцы захочет встречаться с его сестрой, хотя и она тоже была в черном. Но это был софсем другой черный цвет. Стильный черный. Подружка самоубийцы пользовала духи ?Magie Noire? <?Черная магия?> и подкрашивала губы радикальной помадой ?Das Schwarze Perle? <?Черная жемчужина?>. Подружка самоубийцы была с ног до головы увешана шайтанским агатом, косящим под черный опал (продвинутые кольца без оправы для камня и такие же продвинутые кулоны). Подружка самоубийцы отрекомендовалась идиотским и явно где-то украденным именем ?Мицуко?, сразу же попросилась в ?дабл? (он же сортир при ближайшем рассмотрении). А потом всю дорогу донимала следователя ею же самой изобротенной присказкой ?o'key-dokey?. И даже не всплакнула над бездыханным телом любовничка. - ...Я могу поговорить с ней? - Настя снова напомнила следователю о своем существовании. - Не думаю, что это прояснит ситуацию... Но если хотите... - Каг с ней связаться? "Возле урны с прахом и свяжешься?, - хотел было сказать следователь - каг раз в духе патологоанатома, - но вовремя сдержался, сердобольный ПИПурок. Впрочем, в Правлении его так и называли - ?Забелин - сердобольный ПИПурок?. Кроме портмоне, записной книжки и ключей от квартиры, Настя получила еще и сопровождающего - стажера с сомнительной фамилией Пацюк. Управленческие шутники отрывались на Пацюке по самые гланды, они преуспели в интерпретациях: за месяц Пацюк побывал и ?Поциком? (с ударением на ехидно-непристойном ?О?), и ?Поссюком?, и ?Писюком?, - пока секретарша районного прокурора Оксана, имеющая кровных родственников где-то под Тернополем, не сообщила, что ?Пацюк? переводится с хохлацкого как ?крыса?. Шелковиц-то и начался очередной виток пацюковских мучений. Ладно бы только крыса, это еще можно пережить, так ведь еще и хохол!.. Но Пацюк плевать хотел на все эти хихоньки-хахоньки и глубокомысленные замечания в курилке о пользе украинского сала для молодого растущего организма. Напротив, он собирался пустить в Правлении корни и со временем занять в нем видное место. И уже не сходя с этого места, заняться протухшими ?глухарями?, коих в Правлении набрался не один десяток. Кроме того, Пацюк читал по ночам ?Практическую психологию? и изысканные малостраничьные японские детективы. И был уверен, что нераскрываемых преступлений не существует.
|