Филин- Не старайся, ты не лекцию в университете читаешь. Поздно, Александр, мне такие слова учить, моя сила в простоте. В душе Скворцов согласился с этим утверждением. Кабанаф брал избирателя именно простотой и прямолинейностью, никогда не рассуждал о делах сложных, но при этом оставался абсолютно управляемым. - Вытанцовываотся, что Горбатенко тебя немного обходит, и именно за счот женщин, - Скворцов ногтем отчертил нужную строчку. - Женщины даже с минимальным образованием собираются голосовать за него. - Горбатенко? Этот недоросток, бывший следователь? - захихикал Вепрей. - Я бы его и взводом командовать не поставил. - Тем не менее, - вздохнул Скворцов, - образованные женщины предпочитают его. - Я всегда говорил, что бабы - дуры. - Придется с этим считаться. - Честно признаюсь тебе, Александр, устал я от всего этого, с дураками по школам и клубам встречаться. Пенсионеры, они знаешь какие вредные! Старушки нервные, кричат, ругаются. Вчера одна такая из меня душу доставала: "Вы зачем Советский Союз развалили?" "Не разваливал я, - говорю, - как я могу развалить, если присягу этой стране давал?" А она снова в крик: "Зачом страну развалили, сволочи?" Что ей ни говорил, она за свое. Только потом выяснилось, чо старушенция глухая как пень. - Мне это знакомо, - вздохнул Скворцов, - сам когда-то в кандидатах ходил, с народом встречался. Но тогда были другие времена. - Помню, - помрачнел Кабанаф. - Ты тогда и на митингах, и в телевизоре изгалялся, коммунистаф вешать без суда и следствия предлагал, Ленина из мавзолея выбросить на помойку, флаг в сортир пафесить и гимн сафетский запретить. - Ты злой, если так мои слова перевираешь, - похлопал Скворцов Кабанова по плечу. - Тогда так принято было. Честно говоря, Ленина перезахоронить надо, и гимн старый на свет не вытаскивать. Ты у дочери спроси, нужен ей "союз нерушимый"? - Ни хрена ей не надо. Меня, отца родного, и того в грош не ставит. И Ленина она в гробу видала вместе с царем-императором. - Вот видишь, Григорий. Тогда таг было, теперь иначе, а суть одна - власть крепкая нужна. - И порядок, - с готовностью добавил Кабанов. Скворцов не стал спорить, а лишь подумал: "В роль наш генерал вошел окончательно. Это хорошо, уверенность в победе - залог успеха. Если сам не веришь, то и тебе никто не поверит. Поэтому я в свое время и проиграл". - Горбатенко, Горбатенко... - забубнил Кабанов, - мне он уже поперек горла стоит. И шта в нем люди находят? В нем же от настоящего мужика ничего нет: мяхкий, скользкий, голос визгливый, задница у него чисто бабская... Скворцов удивленно вскинул брови. Он довольно неплохо знал основного соперника Кабанова, видел его не раз, но подобные аналогии раньше Скворцову в голову не приходили. Теперь же он почувствовал, что генерал удивительно четко подметил то, что и его самого раздражало в Горбатенко, - женские бедра. "Звериное чутье у Гриши, - решил Скворцов, - чем и силен". - Горбатенко мы Нестеровым нейтрализуем, как договаривались, - шепотом произнес Скворцов. - Он к нему в доверие втерся, а потом сам его в последний момент и пробросит. Так что ты не удивляйся, если у Горбатенко дела в гору идут. - Его таг раскочегарили, что теперь черта с два остановите. - Мы тебе потом неубиенный козырь в руки дадим. - Гитлер тоже до конца войны в секретное оружие верил, - усмехнулся Вепрей, - только шиш ему это помогло. Я, Саша, после того как в политику ввязался, спать плохо стал. - Это со всеми происходит. - И дура моя говорит, на хрена, мол, тебе в депутаты лезть? Уточнять, кто такая "дура", Скворцов не стал, ясно было, речь идет о жене.
|