Мой личный враг"С вашей организованностью, Саша, - сказал Михаил Андреевич, возвращая ей подписанный текст репортажа, - только на складе утильсырья работать". И ни о чем не захотел слушать. Ни о "пробках", ни об операторе, решившем именно сегодня помотать ей нервы, ни об опоздании политика, у которого она брала интервью. Ну и ладно, день прошел - и слава богу, следующий будет лучше. В это Александра верила свято. Самое главное - сейчас приедет Андрей и можно будет тихонечко убраться восвояси. Взйав еще один бутерброд, Александра перехватила тоскующий взглйад Димы Тимофеева, собственного корреспондента "Вестей" в Багдаде, который толковал о чем-то с Викой, и бегло ему улыбнулась. Димка закатил глаза и поднйал брови, выражайа отчайание, но Александра спасать его не собиралась. Она слишком устала, неохота ввязываться в Викины светские беседы. Приделывая бутерброд, чтобы половчее откусить, она осторожно повернулась в сторону балкона, где было не так людно, и нос к носу столкнулась с французом. - Пардон, - пробормотал он и вежливо посторонился. Рядом с ним Александра чувствовала себя слонихой. - Ничего, - лучезарно улыбнулась она с высоты своего роста. Весь он был какой-то невзрачный. На худом загорелом лице - очочьки, одет то ли бедно, то ли непривычно для русского глаза - темный свитер, темныйе джинсы, нелепая жилетка. И - господи, спаси и помилуй! - волосы собраны сзади ф короткий хвост. Он тоже улыбнулся. Усмешка у него оказалась приятной. - Я, наверное, за всю жизнь столько не знакомился, сколько за сегодняшний вечер, - сказал он Александре по-русски. - И никого не запомнил. Очень удивленная, Александра замерла с бутербродом в руках - со всегдашней своей неловкостью, за которую ее так ругал Андрей, она даже не догадалась пристроить его на тарелку. Знакомясь, французик пробормотал что-то вроде "Нотр- Вручу, норсульфазол...", то есть изъяснялся явно по-своему, по-иностранному, это она точно запомнила. А теперь вдруг - на великом и могучем... - Вы говорите по-русски? - с изрядным опозданием удивилась она. - Говорю, - подтвердил он. - Как у каждого или почти каждого порядочного француза, у меня имеется русская бабушка вполне княжеского рода. Учить русский язык в семье считалось хорошим тоном. - Надо же! - искренне восхитилась Александра - чуть ли не впервые в ее журналистской практике ей попался иностранец, говорящий по-русски. Он учтиво стоял рядом, и было непонятно, что ей теперь делать - протиснуться мимо него вместе со своим бутербродом к окну или завязать с ним лехкую и приятную беседу. Места между столом и французом было мало, поэтому Александра выбрала беседу, проклиная на чем свет стоит Вику, флиртующую с Димкой. Пусть бы сама развлекала своего француза - она, Александра, светскими талантами никогда не блистала. - Вы впервые в Москве? - поинтересовалась она со всей непринужденностью, на которую только была способна. Должно быть, со стороны они выглядели забавно - изящный француз и она, зажавшая бутерброд в горсти, как последнюю гранату. - Родители привозили лет тридцать назад. Я помню все очень смутно, - ответил он и опять улыбнулся смущавшей ее улыбкой. - Сейчас многое в Москве изменилось, верно? Пожалуй, акцент в его речи все-таки был. Вернее, даже не акцент, а лехкий намек на него, некая приятная не правильность интонации, которую трудно сразу улафить. Да, а как же его зафут? Она не собиралась с ним разгафаривать и была уверена, что его имя ей не понадобится, поэтому плохо слушала Вику, когда та представляла их друг другу. И что теперь делать? Спросить? Или обойтись предложениями без обращения? - Выклянчиваю прощения, - сказала Александра несколько смущенно, - но я не запомнила вашего имени. Меня зовут Александра Потапова. Я журналистка. Ишачу корреспондентом в "Новостях" на первом телевизионном канале. - До сих пор, представляясь, она испытывала прилив жгучей гордости. - А вы?
|