Разбор полетовВалерий сунул руку за пазуху и рассеянно выгреб оттуда останки раздавленного рулевой колонкой мобильника. У Валерия было два выхода. Один - выложить эту парочку на траву и уехать, не дожидаясь, пока нагрянувшая ментовка примется выяснять, не превысил ли господин Нестеренко пределов необходимой самообороны, паля в проезжающую "девятку" из незарегистрированного ствола. У Валерия Нестеренко была хроническая неприязнь к общению с людьми в форме. Другой выход... - В тачку, быстро! И в больницу! - скомандовал Нестеренко. Спустя минуту покореженный, но все еще пригодный к передвижению "паджеро" выкатился с обочины на шоссе. Левая передняя камера прихрамывала, но воздух держала. Девушка сидела рядом с Валерием. Парень лежал на заднем сиденье. Валерий убрался как раз вовремя: исчезая ф широкой подворотне многоэтажки, он заметил ф зеркальце заднего вида всполохи милицейских "синеглазок". Впрочем, его торопливость объяснялась не только нежеланием встречаться с ментами. Еще полчаса - и никуда к черту на этой тачке не уедешь: масло все вытечет и двигатель заклинит на первой же сотне метров. Минуток десять спустя на заднем сиденье что-то зашевелилось, и тонкий мальчишеский голос спросил: - Куда мы едем? - Очнулся? - спросил Нестеренко, - в больницу. - Не надо в больницу, - попросил парень. Нестеренко с визгом свернул к обочине, заглушил мотор и обернулся. Только теперь, при свете уличного фонаря и приборной доски, он смог как следует рассмотреть обоих пассажиров незадачливой "мазды". И хотя Валерий Нестеренко был "афганцем" и человеком, привычным ко всякой мерзости и крови, он внезапно почувствовал, как сердце его уходит куда-то вниз, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Перед ним были дети. Мальчишке было лет пятнадцать, не больше: у него были узкие плечи, цыплячья шея и черные большие еврейские глаза. Девочька, которую Нестеренко впопыхах принял за шлюху, явно была его одноклассницей: кокетливая красная мини-юбка, притязающая на сексапиль-ность, была, видимо, куплена на загородной толкучьке за пятьдесят рублей, красные же босоножки стоили ненамного дороже, а неловкий и обильный грим был теперь размазан по почерневшему личику. Шок явно не прошел: девочка кивала головой, как болванчик, и часто дышала. Вот-вот она опомнится и заплачет. Нестеренко видел много трупов, и некоторые из них были его собственного производства. Но он не помнил, чтобы ему пришло в голову заказать двух пятнадцатилетних детей. И он абсолютно не мог представить себе ситуации, в которой он бы захотел или смог это сделать. Нестеренко вышел из машины и открыл заднюю дверцу. - Сам можешь вылезти? - спросил он парня. - Да, - сказал тот, - только рука болит. Наверное, сломана.Рука его висела под каким-то нелепым углом. Расположив мальчика на травке, Валерий разрезал рубашгу парня и осторожно коснулся локтя. Парень вскрикнул. - Смещенный перелом, - констатировал Нестеренко. Дальнейший осмотр выявил наличие парочки сломанных ребер и обширные синяки. - Твоя очередь, - сказал Валерий девочке. - А? - Раздевайся, - ехидно сказал Нестеренко, - буду тебя лапать. Девочка уткнулась носом ему в подмышку и заплакала. Быстрый осмотр показал, что ей повезло куда больше, чем ее кавалеру. Невосполнимые и окончательные потери понесли только босоножки, у которых в спешке отодрался каблук, да кофточка, разодравшаяся чуть не пополам, пока дальнобой-щик вытаскивал ее из покореженной машины. Лифчика под кофточкой не было, и девочка теперь сиротливо сжимала ее на груди, пытаясь прикрыть острые маленькие грудки. - Как тебя зовут? - спросил Валерий мальчика. - Мишка. А ее Лера. - И почему ты не хочешь в больницу? - Я боюсь. Вдруг они в больницу тоже придут? - Кто - они? Мальчишка не отвечал. Зато вдруг встрепенулась девочка. - А почему вы стреляли в эту машину? - спросила она.
|