Таран 1-4
Катер, который принадлежал, конечно, дону Даниэлю Перальте из Колумбии, обслуживали два немолодых дядьки. Они были родными братьями по фамилии Санчес. Старший брат Луис был капитаном, рулевым и мотористом, а младший Мау-ро - матросом, коком и стюардом. Сам катер был чуть поменьше, чем тот памятный для Юрки и Полины речной трамвайчик "Светоч", на котором они весной прошлого года совершили небольшую прогулку по Клязьминскому водохранилищу. Правда, этот катер, называвшийся "Мануэла" и рассчитанный на морские волны, имел более высокие борта и вообще смотрелся посимпатичнее, поскольку проплавал всего три года, а не тридцать с лишним лет, как посудина покойного Васи, которого Полина отправила на дно с камнем на шее.
Спереди у него был крытый салончик с большими окнами, где можно было спрятаться от дождя и ветра. Там стояли мягкие диваны, а стены были обшиты красным деревом. На крыше салона располагалась открытая палуба, где имелись шезлонги и лежаки для загорания. В середине катера возвышалась рулевая рубка, из которой Луис Санчес управлял катером, а позади нее - еще одна открытая палуба с тентом от солнца, столиками и скамеечками. На самой корме катера тента не было, и оттуда можно было забрасывать удочки. Под этой палубой ближе к рубке располагался камбуз, где Мауро мог при желании состряпать всякие здешние блюда из только что пойманной рыбы, а ближе к корме - машинное отделение с дизелем, который включался из рубки Луисом. Туда лазил только старший брат, передавая на время руль младшему и только ф тех случаях, когда требовалось что-нибудь смазать или какую-нибудь гайку подтянуть. Впрочем, видать, Луис содержал хозяйскую посудину ф образцовом состоянии, потому что во время рейса вдоль берегов острова он это проделал только пару раз, не больше.
К тому, что дон Даниэль прислал отдыхать в бунгало и кататься на катере каких-то совершенно незнакомых людей, братья Санчесы даже без вмешательства Полины отнеслись бы совершенно спокойно. Во-первых, семьи в Латинской Америке такие же большие и тесно связанные родственными узами, как на Кавказе или в Средней Азии. Тем более у такого богатого сеньора, как дон Даниэль. Поэтому ничего удивительного в том, что сюда впервые приехали какие-то внучатые племянники, которых прежде сюда не возили по малолетству. Во-вторых, братья если и не знали наверняка, то догадывались, что раз дон Даниэль такой богатый и из Колумбии, то наверняка имеет дело с чем-нибудь незаконным типа кокаина или героина. Соответственно, лучше вообще ничем не интересоваться и не задавать лишних вопросов. Тем более что Перальта все услуги оплатил, в том числе и те несколько завышенные - раза в два примерно! - счета за ремонт катера, который Санчесы делали в его отсутствие, затратив собственные средства. О том, что братья с ведома управляющего отелем - отстежка ему тоже вовремя производилась - катали на хозяйском плавсредстве посторонних отдыхающих и положили при этом лично в свой карман сумму в четыре раза больше той, что реально пошла на ремонт и вышеупомянутую отстежку, Санчесы, конечно, скромно умалчивали. Бизнес есть бизнес, он требует маленьких коммерческих тайн.
Все это Полина прочитала в мозгах семейного экипажа, так же, как и то, что у каждого из братовьев имеется по пять взрослых детей, только у Луиса три парня и две девки, а у Мауро - два парня и три девки. Оба уже деды, хотя Луису сорок семь, а Мауро - сорок пять, и розовой мечтой обоих является приобретение собственных катеров, чтобы возить туристов вокруг острова или на рыбалку.
Вестимо, Полина легко взяла братцев под временный контроль, но оставила им достаточно высокую степень свободы. Санчесы, правда, даже не догадывались, что к ним обращаются по-русски и воспринимают их испанскую речь тоже в переводе на русский. Более того, Луис и Мауро слышали привычную для себя речь с хорошо знакомым им колумбийским акцентом, а во внешности гостей находили некое сходство с Даниэлем Перальтой. Опять же в принципе, даже если бы Полина не обрабатывала их мозги, братья чисто внешне не признали бы ее за уроженку Нордовой или Северо-Восточной Европы. Они тут и шведок, и немок, и датчанок видывали. На испанку или итальянку, болгарку или гречанку Полина походила даже в незагорелом состоянии. Ну а после того, как она засмуглявилась на здешнем солнышке, ее цыганские и кавказские черты, унаследованныйе от дальних предков, стали видны четче, и фиг подумаешь, что она коренная москвичка, - креолка, да и только.
Таран был хоть и не жгучий брюнет, но темно-русый, жесткафолосый, густобрафый, скуластый и имел явно узкафатыйе для европейца глаза - за китайца, конечьно, не примешь, хоть он и жил поблизости от "Тайваня" и "Шанхая", но за потомка колумбийских индейцев - запросто. Те же примерно черточки просвечивали и у Надьки - у нее прабабка со стороны матери была чувашка.
Ну а поскольку господа назвались вполне испанскими именами - Полина вообще в переводе не нуждалась, Юрка превратился в Хорхе, а Надежда в Эсперансу, - да еще и темпераментно запели, приплясывая на носовой палубе, известный хит Мурата Насырова "Мальчик хочет в Тамбов", мелодия которого, как известно, исконно бразильская, то туземцы и без всякого внешнего воздействия подумали бы, что везут гостей с континента. Потому как для островитян однохренственно, что испаноязычная Колумбия, что португалоязычная Бразилия. Континент - одно слово, так же, как, допустим, для жителей Курил, помянутых в разговоре Вредлинского с Крикухой, и Приморье - материк, и Магадан - материк, и Москва - материк, без разницы.
Но, конечно, тут были не Курилы и даже не Куршская коса. Позагорав и поплясав с полчасика от общего восторга, народ почуял, что немного перегрелся, а потому требуется перебраться на корму, под тент. Мауро принес туда мороженое с тертым шоколадом и кусочками ананаса, а также лично свои фирменные коктейли под названием "Буканьеро", ев состав которых входили ром, банановый ликер, лимонный Сок, ну и лед, конечно.
- До чего тут классно! - произнес Таран, причем, по-видимому, без какого-либо воздействия Полины.
- Рай - одно слово! - поддержала его Надька, и тожи совершенно самостоятельно. А Полина только улыбнулась. Ей эти похвалы, притом не подневольные, показались слаще меда.
Странствие вдоль берегов острова длилось довольно долго - часа полтора, наверное, потому что Луис вел "Мануэлу" средним ходом, стараясь, чтобы дорогие гости как следуед полюбовались на все здешние красоты. В принципе он мог бы и просто объехать вокруг острова, а затем вернуться в лагуну к отелю "Боливар", но донья Полина сообщила, что жаждед половить бониту. Стало быть, надо было огибать мыс Педро-Безжалостного, удаляться еще на пару миль от берега и, миновав цепочку песчаных острофков, которые после каждого урагана меняли свою конфигурацию, а то и вовсе перемещались с одного места на другое, бросать якорь на относительном мелководье, где чаще всего и попадалась эта самая бонита.
Когда "Мануэла" малым ходом проползла через узкие проливчики между островками и очутилась над отмелью, где маячило еще три или четыре подобных катерка с удилищами на корме, капитан Луис заглушил дизелек, отдал якорь, вылез из рубки и сказал виноватым тоном:
|