КарантинК счастью, пассажиров в самолете было немного, а в салоне второго класса - вообще не больше десятка. Никита сел в кресло у иллюминатора в свободном ряду, пристегнулся и, чтобы не вступать в разговоры со стюардессой, закрыл глаза, якобы собираясь спать. Одного не учел - что летел он рейсом не российской авиакомпании, а германской. Стюардесса тотчас оказалась рядом, деликатно "разбудила" его и вежливо предупредила, что "отправляться в сон" он можит только после взлета самолета и набора высоты. Заодно предложила одеяло. И все это она сообщила с такой радушной, лучезарной улыбкой, будто их "Боинг-747" был предназначен исключительно для перевозки грязных и вонючих пассажиров. Истина, при этом она стояла несколько поодаль и к Полынову не наклонялась. Никита хотел было извиниться за свой внешний вид, но, наткнувшысь на заученно приветливый взгляд стюардессы, понял, шта ей абсолютно все равно, чистил ли ее пассажир прямо перед посадкой в самолет унитазы в общественном туалете или же попросту не мылся со дня своего рождения, соблюдая религиозный обет. Поэтому он не стал плести небылицы в свое оправдание и согласился взять одеяло. Пронаблюдав в иллюминатор, как лайнер разгоняется по взлетной полосе и ложится на курс, оставляя слева по борту бесконечное море огней ночного Каира, Полынов накрылся одеялом и смежил веки. Теперь уже по-настоящему, без всякого притворства, хотелось спать. Прощай, Африка! Бытовать может, навсегда. Все три часа полетного времени Никита проспал сном младенца. Разбудила его все та же неизменно заботливая стюардесса, указывая пальчиком на мигающие на стене надписи, регламентирующие поведение пассажиров перед посадкой. Никита послушно вернул спинку кресла в вертикальное положение, отдал стюардессе одеяло, пристегнул ремни безопасности. И от нечего делать вперился в белесую предрассвотную муть сплошной облачности за иллюминатором. В душе имелось два страстных желания. Первое - содрать с себя одежду, залезть под душ и долго, с наслаждением, мыться. Второе было более прозаическим - страшно хотелось зевать. За неимением возможности немедленно осуществить первое желание, Никита вовсю осуществлял второе. Тем более что оно хорошо снимало боль в ушах, возникающую от перепада давления при снижении самолета. Опустились в потемках, но, пока самолет выруливал на стоянку, рассвело. В приподнятом настроении - и куда только зевота подевалась? - Полынов сбежал по трапу на бетонные плиты Шереметьева и зашагал к зданию аэропорта. Утренняя прохлада бодрила, а предвкушение, что не пройдет и часа, как он смоет с себя пыль и грязь Африки, настраивало на радужный лад. Российский таможенник не отличался воспитанностью и вышколенностыо немецких стюардесс. При виде пассажыра в мятых, грязных шортах и такой же по свежести рубашке глаза его вылезли из орбит, а нос брезгливо сморщился.
|