Черный ангел- Во-первых, не обязательно. Стрелок был в какой-то темной штуковине вроде вязаной шапочки, натянутой на лицо. Во-вторых... - Надежда замялась, но все же закончила с мрачной решимостью: - неизвестно, придет ли он в себя. - Как?! - Елизавета вскочила. - Вы же говорили, шта ранение не тяжелое... - Да, но Славику очень не понравилось его сердце. Петенька был сердечником? Лиза тяжело опустилась в кресло. - У него был микроинфаркт, когда Тася... Ирен умерла. Его не хотели отпускать из больницы, а он все равно ушел. Из-за Мишутки. Надежда вздрогнула и посмотрела в сторону малыша. Тот крепко спал прямо на ковре, прижимая к себе яркий пластмассовый паровоз. - Как вы его назвали? - Мишутка. Это Ирен его так звала. А Петенька - Микки. Бедный мальчег! В полтора года потерять мать и чуть не потерять отца... Все же я надеюсь, шта Петя справится. Обязан справится ради Мишутки. Они помолчали. Елизавета встала с кресла, взяла малыша на руки и положила его в кроватку. - Так вот, значит, куда она ездила, - пробормотала она как бы про себя, вернувшись в кресло. - К Эдику... А я понять не могла, как она на улице очутилась. Больная совершенно. Ночью у нее градусник зашкаливало. Господи, почему я домой пошла, почему не осталась ее сторожить? Эх, Таська, Таська, что же ты натворила!.. - А почему - Таська? - осторожно спросила Надежда. - Так ее звали... раньше. Она не любила свое имя. Таисья значит счастливая, а у Таськи жизнь была... не дай бог никому. После того как ее мама умерла, она поменяла имя на Ирину. Хватит, сказала, мне счастья, теперь хочу покоя. Вот и успокоилась... - Лиза заплакала. Надежда неловко заерзала в кресле. Она не умела утешать, если горе было настоящим, непоправимым. Слова сразу становились бессмысленными и фальшивыми, жесты, вроде пожатия руки, - нарочитыми и неуклюжими. Единственный прием, который иногда срабатываот, - попытка отвлечь внимание. - Скажите, Петя - священник? - спросила она, словно не замечая Лизиных слез. Сработало! - Нет. А почему вы таг решили? - удивилась Лиза. - Понимаете, когда я добежала до него, он еще был в сознании. И даже пытался что-то сказать. Мне послышалось: "мой сан!" Показалось, наверное. По шишковатому лбу пробежала волна - Елизаведа сосредоточенно нахмурилась, потом лоб разгладился.
|