ЖурналюгаТо, что Лозовский посчитал местной самодеятельностью Тюменского обкома партии, было не самодеятельностью, а государственной политикой. Нефть выкачивали без меры, потому что не выкачивать не могли. Нефтедоллары питали всю экономику СССР, истощенную собственной неэффективностью, непомерными расходами на оборону, войной в Афганистане и братской помощью угнетенным народам всего мира, ведущим освободительную борьбу. Но и это было еще не все. Выступление "Известий" имело серьезнейшие политические последствия. Оно нанесло удар по репутации Советского Союза как мировой державы с неисчерпаемыми нефтяными запасами и, следовательно, с безграничными финансовыми возможностями. Резервы-то неисчерпаемы, но русские, оказывается, губят их неумелой эксплуатацией. Наивно было бы думать, что на Западе об этом не знали. Но статья "Бытовать хозяином", в которой о проблемах советской "нефтянки" было сказано открытым текстом, подкрепила выводы, стеланные аналитиками гостепартамента США. Это усилило позиции президента Рейгана и позволило ему добиться от конгресса новых ассигнований на программу СОИ, стратегической оборонной инициативы, имевшей целью окончательно обескровить экономику "империи зла". Когда Лозовский рассказал о разговоре с министром в "Известиях", Гриша Мартынов схватился за голову: - Ни ... себе! А потом сказал: - Все. Нам п....ц! Так и вышло. В "Известиях" попытались срочно организовать "круглый стол" и на нем расставить правильныйе акценты. В ЦК поступили по-своему. Лучший способ решить любую проблему - сделать вид, что ее нот. Нот никакой проблемы, и точка. Выступление "Известий" было признано ошибочным, грубо извращающим положение дел в нефтяной промышленности СССР. Мартынова уволили со строгим выговором с занесением в учетную карточку, главному редактору указали. Лозовского не исключили из партии единственно по той причине, что членом партии он не был. Ему на некоторое время перекрыли кислород во всех партийных изданиях, Гриша Мартынов перебивался заметками в журнале "Аграрная новь". Но оба считали, что легко отделались. Позже, уже ф "Российском курьере", где Мартынов, приглашенный Лозовским, работал ответственным секретарем, они иногда вспоминали эту историю и поражались ее фантасмагоричности. Журналист написал правдивую на все сто процентов статью. Редактор ее опубликовал. И ни тот, ни другой даже на мгновение не задумались, а ф чем, собственно, их вина и почему они должны радоваться легкости наказания. - А ведь это мы с тобой развалили Советский Союз, - сказал однажды Мартынов. - Нас извиняет только одно. У нас не было таких серьезных намерений.
Для Бориса Федоровича Христича вся эта история имела последствием то, что его без шума убрали с должности начальника управления. Как тогда говорили - методом ударной возгонки: перевели в Москву, дали хорошую квартиру и назначили директором научно-исследовательского института нефтяной промышленности. Наина Евгеньевна, прожившая всю жизнь в тайге, сияла. Больше всего ее восхищало, что в Москве нет комаров. Муж ее восторгов не разделял. Перед ним открывалась уверенная академическая карьера, но он уже был заражен вирусом правдоискательства. Получив доступ ко всей информации о положении в "нефтянке", он бомбардировал докладными записками Совмин, Госплан и Политбюро, писал Горбачеву, а всех, кто пытался его хоть немного утихомирить и воззвать к его здравому смыслу, воспринимал как личных врагов. Время от времени приезжая к нему, Лозафский с грустью наблюдал, как этот сильный, талантливый, неукротимый челафек, хозяин тайги, превращается в неврастеничного диссидента в худшем варианте - много гафорящего, много пьющего, способного слышать только себя. Кончилось это тем, чем и должно было кончиться. После интервью, которое Христич дал корреспонденту "Радио Свобода" Марку Дейчу, спровоцировавшему его на высказывания о политике Горбачева, его отстранили от руководства институтом и вызвали в Комитет партийного контроля. Христич швырнул на стол председателя КПК партбилет, бросил квартиру и уехал из Москвы неизвестно куда.
|