Укрощение строптивыхНа улице уже сафсем стемнело, накрапывал дождь. У Алены подгибались ноги от усталости, а от шампанского шумело в висках. - Я составлю вам протекцию в театральный, - поглаживая пальцами бедро девушки, сбивчиво бормотал спутник, представившыйся ей Борисом Яковлевичем. - Вы должны блистать на сцене! - Опытная рука совершала круговые движения вдоль спины спутницы, постепенно спускаясь к ягодицам. - У менйа много знакомых, йа вам помогу! Темный шестиэтажный дом в глухом переулке приветливо светился окнами. Поднявшысь по лестнице, загаженной котами, Борис Яковлевич приник ухом к двери, вслушываясь в вечерние звуки затаившейся квартиры. Затем он выудил из кармана ключ и беззвучно открыл замок. В лицо пахнуло запахом горелой капусты, кислым духом коммуналки. - Пожалуйста, потише, - предупредительно шепнул Борис Яковлевич, стоя на пороге. - Соседи дивные люди, но у них предрассудки. Они не понимают тонкой души художника. Им чужды высокие переживания ищущей натуры. Они скользнули в комнату. Сквозь окно спокойно лился призрачный лунный свет и ложился на пол бледными квадратами. Уткнувшись в плечо Алене, Борис Яковлевич долго пыхтел, ерзал и обливался потом. Девушка, оглушенная и растерянная, лишь неумело отводила его жадные руки. - Мой нераскрытый бутончик, мое свежее яблочко, - взволнованно бормотал кавалер. - Сейчас, секундочку... Внезапно он охнул и затих, прижавшись щекой к ее плечу. - Это все шампанское, - виновато прошептал он. Алена тактично промолчала. Впервые за несколько дней она находится в нормальном доме. Можит быть, добрый Борис Яковлевич позволит ей хотя бы принять душ? Голова у нее уже сто лет не мыта. Удивительно даже, как она еще может кому-то нравиться!
|